Зов Полярной звезды

– Воистину глаголете. Не придали им значения в отсталой России, греховными сочли. Упрятали в запасники, да и позабыли. Но бритты ушлые, видать, пронюхали. И предложили: а дайте нам заместо денег эту макулатуру ненужную. Наши и рады. Да ежли б вы сей ларчик по назначению передали, вся мировая история могла иначе пойти…

Шеф по одной собрал книги и рукописи со шкуры, уложил их с тщанием в ящик, захлопнул крышку.

– Значит, так, почтеннейший Вадим Сергеевич. Об обретении либереи – никому ни звука. Молчок. Зачнут приставать с вопросами, что в ковчежце было, ответствуйте: металл презренный. А я уж, когда домой доберемся, все это добро изучу досконально. В такие глыби загляну, каких не доводилось еще видывать…

Московский отряд провел в тундре почти всю зиму. Помогли лопарям очистить берег Сейд-озера от расставленных Крутовым мин и демонтировать столбы с колючей проволокой. В лабиринтах нашлось немало годной к использованию техники. Всю ее безвозмездно передали на станцию Оленья, отчего тамошний начальник Лука прямо на шпалах сплясал камаринского.

В благодарность за избавление от Черного Человека Чальм позволил руши обследовать озеро и прибрежные районы, взять образцы минералов и сфотографировать петроглифы. Барченко составил обстоятельный отчет с приложением фотографических карточек и дюжины коробок с кинопленкой. Этого уже хватало, чтобы оправдать затраты на экспедицию, однако Александр Васильевич не желал уезжать, не вызнав главного – тайны меряченья.

В данном вопросе он всецело рассчитывал на своего помощника, так как нойд Чальм приписывал победу над Черным Человеком главным образом Рычащей Сове (так прозвали Вадима в стойбище из-за особенностей произношения и умения обходиться без света). Нельзя сказать, что Вадим рьяно кинулся выполнять задание шефа. Сведя с лопарями дружбу и получив представление о самобытной саамской философии, он считал постыдным злоупотреблять их доверием. И все же служба есть служба. Как только Аннеке сообщила о выздоровлении деда, Вадим через нее попросил Чальма объяснить, что же такое соделалось с Аделью и как она вдруг стала сильнее медведя.

Вопреки ожиданиям, Чальм не накричал на него, не отказался общаться. Пригласил: слушай. Аннеке переводила, прибегая к самым сюрреалистическим сравнениям, а Вадим наскоро записывал пояснения нойда, вставляя в них по своему разумению научные термины.

Сидя перед очагом и потягивая оленью кровь из блюдца, в стиле мытищенских чаевников, нойд рассказал, что механизм указанного явления ему неведом. Меряченье зародилось в те старозаветные времена, когда на Кольской земле жили пещерные люди, которые не умели еще членораздельно разговаривать. По мнению Чальма, искусство вводить врагов в определенное психофизическое состояние досталось древним саамам от богов Верхнего Мира – в качестве оборонительной меры. Когда-то им владели многие, но сейчас оно доступно лишь нойдам.

Как уяснил Вадим, для успешного применения метода необходимы условия. Все дело – в звуке. Местность, где расположен Сейд, подходит идеально. С тех же стародавних времен на Могильном острове лежит базальтовая глыба. Если встать на нее и особым образом крикнуть, звуковые волны начнут расходиться во все стороны, отражаться от опоясывающей озеро горной цепи и таким образом резонировать. Однако для достижения нужного эффекта требуется еще один фактор – полярное сияние. Как оно влияет на психику человека и по какой причине без электризации атмосферы меряченье невозможно, Чальм растолковать затруднился.

– Но почему действует не на всех? – допытывался Вадим. – Меня только подташнивало, а Тала совсем не р-реагировал…

– Звери не поддаваться, – объяснила Аннеке со слов деда. – А ты… Ты тоже не поддаваться. Есть такая защита в голове, никто не знать почему. Она есть у тебя, быть у Черного Человека. Дедушка хотеть прогнать его с Сейда, кричать… но Черный Человек оказаться сильнее.

«Индивидуальная невосприимчивость», – записал Вадим и вспомнил слова Крутова о том, как «становилось не по себе, когда шаман свои песнопения заводил».

– Но таких людей немного, – добавила Аннеке. – Может быть, один на тысячу.

Лектор подустал, сидел, согбенный, тяжело дышал и слизывал с блюдца густеющие капли. Вадим просмотрел свои каракули, не нашел в них особенных откровений. Старик сказал немало, но не сказал ничего. С чем идти к Барченко?

– Послушай… Это надо изучить! Мы запишем твой голос на граммофонную пластинку, поставим в разных местах датчики, чтобы улавливать р-распространение волн…

– Элля! – выпрямился Чальм и бросил блюдце; оно покатилось. – Элля!

Вадим уже знал это слово. «Нет».

– Почему нельзя? Мы раскроем природу меряченья, поставим его на службу людям…

– Оно послужить во вред, – перевела Аннеке клекот нойда. – Люди с Большой земли – как злые дети. Они из любой вещи сделать оружие, которое нести смерть. А здесь не игрушка… Поэтому – элля!

Видя огорчение Вадима, Чальм сделал внучке знак и указал на большой плетеный туес, стоявший в углу.