Зов Полярной звезды

— Как вы простодушны, Вадим Сергеевич! Да ежели вы заикнетесь в штабе, что посеяли бесценнейший груз, вас тут же посадят под арест и приговорят к высшей мере. У злой Натальи все люди канальи. Война… цацкаться не станут!

— Авария произошла не по нашей вине! — тоже по-французски загорячился Вадим.

Галльское наречие понимали все, за исключением Явтысыя. Но ему государственные энигмы знать было необязательно.

— Кто там будет разбираться! Главный закон нашего ведомства гласит: кто не выполнил задание, приравнивается к изменникам Родины. Так что не обольщайтесь, коллега: всем нам троим — прямой путь на расстрельный полигон.

— Потешно, — напомнил о себе молчаливый Миша. — Я не служу в вашем ведомстве, меня наняли через летную школу.

— Не имеет значения, Мишаня. Вы причастны, стало быть, и вам не спустят… Дело наше швах. Улетели за моря гуси, вернулись тож не лебеди. Надо выпутываться, если не хотим попасть на заклание.

— Как же выпутаться?

— А вот как. Папуас снабдит нас картой, мы на перекладных доедем до какого-нибудь поселения, где можно разжиться канатами, крючьями… на водолазные костюмы я, конечно, не рассчитываю, перебьемся без них… Поднимем со дна ящик, поделим все, что в нем, на три части, поровну, и уйдем за границу. В нынешней неразберихе это проще пареной репы. Если руки золотые, то не важно, откуда они растут. Как вам мой прожект?

Явтысый прекратил подражать новомодным кубистам и выдвинул листок со своим творением на середину стола.

— Вот! Теперь вы найти дорогу без меня. Все просто.

Крутов занес руку, чтобы взять листок, но Вадим опередил его — схватил карту, перевернул ее изрисованной стороной вниз и прижал к столу.

— Ты чего? — Крутов не ждал такого фортеля и снова перешел на великий и могучий. — Белены объелся?

— Предложение не принимается! — с юношеским максимализмом рубанул Вадим. — От того, попадет ли этот ящик к британцам, может быть, положение на фронтах зависит, а мы… Никакой дележки! Возвращаемся в Питер и докладываем по форме. А чтобы не искушаться… — Он выдернул воткнутую в стол финку и двумя взмахами разрезал карту на три куска. — Каждый из нас возьмет по отрезку. Составим их вместе — получим маршрут.

Подкрепляя принятое решение, он отдал один фрагмент Мише, второй — Крутову, а третий спрятал под куртку у себя на груди.

Крутов яро смял доставшийся ему кусок, запихал в задний карман штанов. Обратно рука вернулась уже с девятимиллиметровым люгером. Вадим был готов к отпору, вогнал финку в стол и наставил на Крутова свой «браунинг».

— Потешно! — Миша вклинился меж ними, развел в стороны. — Развлечься решили, дуэль устроить? Вы гляньте на нашего чичероне. Какую молву он потом разнесет о нас по своей чащобе?

Спавший с лица Явтысый стоял у двери с явным намерением улепетнуть, чтобы не попасть под раздачу.

— Я все сделать… Мне пора. Ибрагим скоро вернуться, он на охоту уйти или за дровами… Вы дожидаться, а я домой. До свидания!

И вылетел, как пробка из бутылки с шампанским.

Крутов понянчил в руке вороненый немецкий пистолет с кайзеровским гербом (трофейный?) и сунул его за пояс.

— Ладно, мы еще поговорим…

Выдернул из стола финку и скрылся за дверью.

— Куда это он? — не сразу сообразил Вадим.

А когда сообразил, то стремглав промчался мимо Миши туда же, на улицу.

Там разгулявшаяся коловерть хлестнула по глазам мелкими и твердыми, как маковое семя, льдинками. Из-под рукава, прижатого к надбровьям, Вадим поглядел кругом, увидел в белой сумеси темное, шевелящееся. Пошел туда и натолкнулся на Крутова. Тот стоял над телом Явтысыя, неестественно перекривленным, как бывает, когда человек умирает в корчах. Промеж ребер лопаря торчала финка, всаженная по самую рукоять.

— А, нарисовался, праведник, — пробурчал Крутов. — Тогда помогай. Оттащим в канаву, снегом засыплет, до весны никто не найдет. А найдут, спишут на Ибрагима. Абрек, нелюдь, что с него взять? Я потому и стрелять не стал. Тут все тишком-ладком надо…

— Что ты наделал?! — простонал Вадим, валясь перед убитым на колена, как перед ракой со святыми мощами.

Прижал палец к шейной вене — вдруг жив? Нет, кровяного толкания не было. Из-за ворота шубенки вывалилась костяшка со слюдяной пластинкой. Талисман? Висел, знать, у Явтысыя на нитке, которую рассекла при ударе финка. Вадим бессознательно сжал костяшку в кулаке, вскочил и с разворота засветил Крутову в челюсть, завалил в придорожный снеговой горб. Плотно обхватил пальцами самозарядный бельгийский пистолет, отчего сработал автоматический стопор — теперь оружие было готово к стрельбе. Достаточно нажать на спусковую скобу, и этот ублюдок с усиками-пиявками отправится к прародителям.

— Ну? — Крутов выплюнул вместе с кровавой юшкой выбитый передний зуб. — Зарекалась ворона говно не клевать… Давай, шмаляй! Что, не можешь? Соплежуй, ссыкло… Тебе утки в лазаретах выносить, а не на войну…

— Зачем ты его зарезал?..