Зов пустоты

Заскрипели колеса. Судья сидел рядом со мной и разглядывал так, будто желал проглотить. Его рука скользнула на мое колено.

— Не надо, — отодвинулась я. — Вчера мы с вами все решили.

— Не будьте такой жестокой, Полли. Неужели вам не понравилось?

Я промолчала. Молчи, Полина, молчи! Еще немного. И как только экипаж остановился, тут же спрыгнула на землю, не дожидаясь Вайхеса.

— Не спешите так, без меня вас никуда не пустят, — полетел в спину каркающий смех.

Мы стояли у городской тюрьмы. Я почти не бывала в этом районе города, а само черное здание с узкими зарешеченными окошками видела во второй раз в жизни. Даже смотреть на него было страшно. Сердце ухало о грудную клетку. Казалось, что вот-вот упаду в обморок.

— Идите за мной, мадемуазель Лерьер.

А если Гастон заманил меня в ловушку? Если в стенах тюрьмы уже ждут палачи, чтобы допросить по всей строгости? Я закрыла лицо капюшоном, чтобы никто не видел, как срываются слезы с ресниц. Сейчас узнаю, права я или нет.

Судья замер у кованных дверей, гулко постучал. Скрипнуло, открываясь, окошко. Кто-то взглянул на нас сквозь решетку — и распахнул дверь.

— Ваша милость, — поклонился он Вайхесу.

— Полно, — махнул тот рукой. — Я пришел по делу. Эту мадемуазель нужно проводить к заключенному.

— Сделаем, ваша милость.

И комендант, если судить по форме, подобострастно поклонился и поманил меня за собой:

— Идемте, мадемуазель. Смотрите под ноги, ступеньки у нас крутые.

Смотреть под ноги? Я чувствовала, как схожу с ума! Пол будто менялся с потолком в бесконечной пляске. Вайхес остался в маленькой комнатушке, куда пригласил его комендант, а мы двинулись вдоль узкого коридора к винтовой лестнице, а потом — вниз, вниз, куда-то на подземные уровни. Здесь пахло сыростью и плесенью. С потолка то и дело капала вода, попадала на одежду. Вдруг тишину прорезал чей-то истошный крик. Я вздрогнула, но комендант миролюбиво усмехнулся:

— Да, вот так и работаем, мадемуазель. Никакого покоя.

Я опустила глаза. С каждым шагом адти становилось все тяжелее. Звук шагов по тюремным плитам казался инородным, чужим. Наконец, комендант остановился перед маленькой зарешеченной дверкой. Сначала заглянул внутрь через окошко, затем открыл тройной засов и отпер замки.

— Входите, — сказал мне. — У вас четверть часа, не больше. И то, скажите спасибо его милости.

— Благодарю, — пробормотала я и шагнула в камеру. Здесь царил жуткий запах. Откуда-то тянуло испражнениями. Вонь смешивалась с сыростью, и к этому амбре примешивался едва уловимый запах крови и пота. Анри я поначалу не увидела — светильник был слишком тусклым. Но вдруг у противоположной стены кто-то зашевелился.

— Полина?

Этот голос я узнала бы из миллиона!

— Анри! — вскрикнула, не помня себя, и бросилась к нему. Да, это был он, мой Анри, судья не солгал.

— Полли, что ты здесь делаешь? — Анри не верил своим глазам, а я старалась не смотреть на его жуткую одежду, едва зажившие раны на теле. Только прижалась к нему и затихла, впитывая знакомое тепло.

— Я сплю? — спросил он.

— Нет, нет. — Я подняла голову. — Один из друзей отца… помог устроить эту встречу.

Лгать становилось все проще. Но сейчас это было необходимо, и я мысленно просила прощения за все, что натворила. Я не имела права находиться рядом с ним. Не после того, как отдалась чужому мужчине. Только глупое сердце все равно пело и тянулось к тому, кого я любила.

— Анри, — прикасалась к щекам, заросшим щетиной. — Милый мой, любимый, хороший.

Целовала упрямые губы, щеки, лоб. Думала, что задохнусь от счастья.

— Это так необдуманно, Полли, — выговаривал он.

— Да, да, знаю, — шептала в ответ и продолжала целовать, обнимать, впитывать каждое прикосновение. И Анри целовал меня в ответ. Его сухие губы пылали, я чувствовала идущий от него жар. Ничего, скоро все останется позади. Мы выберемся.

— Полли…

Он первым нашел в себе силы отстраниться. Да, нам надо было поговорить, потому что другого случая до нового слушания уже не будет.

— Как ты? — спрашивала я.

— Хорошо.

Ложь, еще одна ложь, теперь уже с его стороны. Но чего я ожидала?

— Я так хотел тебя видеть.

— Я тоже, — сжала его руки. — Все будет хорошо, Анри. Я ни за что не сдамся!

— Не надо, Полли. Будь осторожна, не вмешивайся в это.

— Я уже вмешалась.

Анри качал головой и смотрел на меня, как в последний раз. А мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Все дурное забылось, пока он находился рядом.

— Люблю тебя, — прошептала самое главное.

— И я тебя, Полли.

— Кто это сделал, Анри? Кому понадобилось, чтобы ты очутился в тюрьме?

— Я не знаю. — Он качал головой. — Не знаю, Полли. Тот день был самым обычным, не считая болезни напарника. Но он часто покидал службу под предлогом болезни, я даже не удивился.

— Хоть что-то, Анри! Что-то, что поможет нам найти убийцу.

— В кабинете никого не было, Полли. Только магистр Таймус и я. Лишь одно…

— Что?

— Зеркала. Они будто покрылись инеем, но я не думал об этом, кинулся к магистру, а когда взглянул на них снова, все было в порядке.

Могло ли это быть заклинание, заблокировавшее память зеркал? Надо сказать Пьеру.

Вряд ли эта магия доступна всем и каждому.