Зов пустоты

Время летело — и словно не двигалось вовсе. Я по-прежнему не знала, с чего начать. У Виктора Вейрана были конфликты с сильнейшими людьми Гарандии, а меня, увы, никто не брал в расчет. Что может девчонка вроде меня? Я не могу войти в чужой дом, начать расспрашивать. Я даже на улицу старалась не выходить без надобности. Матушка наблюдала за мной — и мрачнела все больше. Я же будто затаилась и чего-то ждала. Казалось, судьба вот-вот даст ответы на мои вопросы, а судьба молчала…

Так пролетело две или три недели — дни скомкались для меня в единый водоворот, а я так и не стала ближе к предыдущему магистру тьмы или делу судьи Гарднера. Более того, о последнем я вообще знала крайне мало, а визит в городской архив сразу вызовет море вопросов. Тем не менее, я собиралась туда наведаться, только искала благовидный предлог.

Я как раз рылась в домашней библиотеке, стараясь хотя бы там найти что-то интересное, когда с первого этажа послышался голос матушки:

— Полли! Полина!

Что еще стряслось? Уверена, её интерес не к добру. Спустилась с лестницы, которую придвинула, чтобы достать старинный фолиант с верхней полки, и пошла на зов. С матушкой мы столкнулись у лестницы. Она как раз поднималась, чтобы найти меня, а я шла ей навстречу.

— Ах, вот ты где! — Матушка казалась очень оживленной. — Полина, вечером приедут модистки. Нас пригласили на бал.

Бал? Она в своем уме? Я замерла на месте, не зная, как высказать все, что кипело в душе, и при этом не оскорбить мать.

— Я не пойду.

Единственный ответ, который сумела найти.

— Пойдешь, еще и как пойдешь! — Кристина Лерьер тут же скрестила руки на груди.

— Нет, мама. Какой может быть бал, если Анри…

— Что — Анри? Нет никакого Анри, Полли! Забудь это имя! Вейраны под запретом, их близкие родственники и вовсе носа в столицу не кажут. А бал — это способ показать, что у нас все в порядке, познакомиться с новыми людьми.

Едкая фраза уже крутилась у меня на языке, когда матушка добавила:

— Бал будет в магистрате. Оба магистра будут там, соберется только высший свет, поэтому то, что нам прислали приглашение — уже чудо. И потом, надо доказать нашу благонадежность. Модистки придут вечером. Точка!

— Хорошо, так и быть, — ответила я тихо и скрылась, пока могла держать себя в руках.

Бал? Какой бал? Я не знаю, как там Анри. Схожу с ума! Но там будут магистры… Двое, потому что к светлому алтарю пока еще никого не допускали.

И если Пьера я боялась, то с магистром тьмы надо бы познакомиться. Что там матушка сказала? Доказать свою благонадежность? Почему бы и нет? Он ведь должен знать, что за конфликт был у его предшественника с Вейранами. Но, конечно, об этом нельзя спрашивать в лоб. Тем не менее, хороший повод для встречи.

Я вернулась в библиотеку. Увы, свои книги отец хранил не здесь, уж не знаю, почему.

Тут лежали только сочинения о любви и некоторые талмуды по светлой магии. А мне бы больше разобраться, что же собой представляет пустота. Иногда даже мелькала мысль попросить Пьера открыть для меня врата, но я гнала её прочь. Нельзя. Сначала надо выяснить правду.

Впрочем, одна из книг привлекла мое внимание. Это тоже было историческое сочинение, кстати, написанное моим дальним предком, если быть точной, пра-пра-прадедом. Тогда еще не было трех магистров, а Гарандией правил король. И королевский род контролировал вместе тьму, свет и пустоту. Именно поэтому ему удавалось удерживать власть. А затем, когда в стране воцарилась тирания, первые магистры разделили магию королевского рода с помощью трех артефактов. Я так подозреваю, эти самые артефакты теперь и выбирали новых магистров. Один находился в светлом алтаре, другой — в темном посохе, и третий позволял открывать ворота в пустоту.

Здесь же находилось любопытное замечание, что у короля с пустотой был договор. Это что же получается, пустота — живое существо? Или некая сила? Мне всегда казалось, что это

— другой мир. Получается, что нет? Интересно, а сейчас кто-то может обрести власть над всеми тремя артефактами? Видимо, маги постарались, чтобы такого не произошло.

Больше ничего интересного найти не удалось. Я со вздохом отложила книги, потому что пришли модистки. Они щебетали громко и неустанно, а мне казалось, что земля уходит из-под ног. Становилось все более тошно. Кажется, девушки это заметили, поэтому поспешно сняли мерки, я ткнула пальцем в первые попавшиеся фасоны, и они исчезли с глаз долой.

Еще одна бессонная ночь, еще один мучительный день. Примерка, книги, примерка. Я чувствовала себя куклой, которая движется, говорит, дышит, а остается пустой. А если мать права, и Анри действительно больше нет? Я гнала эту мысль, а она возвращалась снова и снова. Мне надо было увидеть Пьера. Надо было задать всего лишь один вопрос.

Наконец, день бала настал. Мне спалось хуже обычного, а в груди возрастало ощущение, будто нахожусь на пороге чего-то важного. Поэтому я ждала вечера с болезненным нетерпением. Матушка же приняла это за благоразумие.