Зов Сирены

Ей вспомнились пузырьки, отрывающиеся от дна бокала с шампанским. Зеленые глаза Рика. Чей-то визг. Потом провал, и только звук молнии на платье. Опять провал, шепот. Чьи-то руки гладят ее по спине. Потом вот так же, как сегодня, ее несут, только прижимают бережно, она ощущает это.

И она уснула.

Когда очнулась, уже вечерело. Она вскочила с кровати и помчалась проверять, закрыта ли дверь квартиры.

Лукас сидел на диване и смотрел кино. На столике стояли картонная коробка с половиной пиццы и кока-кола.

– Хочешь? – кивнул он.

Она помялась и кивнула. В ней вдруг проснулся страшный голод. Она смолотила все, что было в коробке.

– А я думал, ты на диете или еще что, – усмехнулся Лукас.

– Когда я нервничаю, не могу есть.

– Голод бывает после чистки. Это нормально. Тебя не учили ставить блок?

– Анхель учил, но не всегда получается. Я все не могу привыкнуть, что надо все время быть настороже.

– Все время. Даже со мной, – заметил Лукас.

Катя сыто созерцала его. Он был приятным, но его лицо легко забывалось и было непримечательным, наверно, она бы прошла мимо и не заметила его. Несмотря на всю его “шкафистость” и красивую фигуру.

– Покажи.

– Это рискованно, – его серые глаза внимательно изучали ее лицо.

– Хуже, чем сегодня, наверно, не будет? – спросила Катя.

Легкая улыбка скользнула по его губам.

– Может быть гораздо хуже. Поставь блок. Самый высокий.

Она кивнула и, глубоко вздохнув, выстроила стену. С Риком получилось. Просто нельзя отвлекаться и снимать блок…

– Очнись! – вдруг услышала она четкий приказ. И, придя в себя, поняла, что сидит верхом на Лукасе, крепко обняв его за шею, прижавшись к его губам.

– Прости! – парень снял ее с себя, пока Катя приходила в себя. – Искушение было слишком большим. Ты была так послушна.

– Но как?! Лукас? Как? Рик не смог одолеть эту границу.

– Может, он не рассчитывал на нее напороться. Я же знал, что ты будешь сопротивляться. То, что я сейчас сделал, противозаконно. Прости, пожалуйста. Но я хотел показать тебе, как ты беззащитна.

– Хочешь сказать, мне нужно ответить Мигелю согласием?

Она старалась не думать о том, что целовалась только что со своим телохранителем. Он всего лишь хотел ее проучить. Неужели нельзя было найти иной способ? А Ардо? Неужели Ардо сотворил с ней то же самое?

– Я хочу сказать, тебе надо тренироваться.

– Хорошо, – она села на диван и посмотрела на него с решительностью. – Научи меня.

Лукас вздохнул и отвел взгляд.

– Не могу. Я должен тебя охранять, не более того.

– Это как раз служит мне защитой, дополнительной. Пожалуйста, Лукас, – она посмотрела ему прямо в душу. – Научи.

Очень красивые глаза. Наверно, если бы не их глубокий синий цвет, мерцающий, как драгоценные камни, он бы не согласился.

– Ну, ладно.

Он сел более собранно, подумал немного и сказал:

– Когда ставишь блок, мало поднять внутреннюю защиту. Надо представить себя в стакане. Ты будто находишься за толстым стеклом, за которое нельзя пробиться. Самое тяжелое в жизни сирены – это жизнь в этом «стакане». Тебе придется постоянно ощущать себя окруженной стеклянными стенами. Сегодня за обедом, пока Мигель действовал на привычных уже диапазонах, ты не поддавалась, была начеку. Но стоило ему взять тебя врасплох и усилить атаку, и ты уже на крючке.

– Но я чувствовала его зов, в то время как твой я даже не услышала!

– Да. Это так. Потому что я немного сильнее его. Итак, давай попробуем. Ставь блок, окружай им себя. Представь толстую стенку стакана, мой голос должен доходить до тебя приглушенно.

– Хорошо.

Лукас вдруг преобразился. Что-то поменялось в его взгляде и повороте головы. Он стал… привлекательным. Словно маску, надел на себя шарм сирены. Или наоборот, стал самим собой? Мягко улыбнулся и заговорил. Она старалась не слушать его, ошарашенная его преображением.

«У меня получается!» – радостно мелькнуло в голове, но в следующий момент она услышала:

– Очнись!

Она снова сидела на нем верхом.

– Тебе не надоело? – она скатилась с него, как только он отпустил. – Мог бы заставить меня приседать для разнообразия.

– Мне весело. Давно не проводил так вечера с объектами наблюдения.

– Давай еще раз.

– Я вижу, ты вошла во вкус, – он облизнул губы. Резко повернувшись, он схватил ее под колени, дернул на себя, уложил на диван и опустился сверху.

– Прекрати! Это не смешно! – она забилась под ним, пытаясь освободиться.

– Ставь защиту. Если я пробьюсь, сама виновата, – его рука поползла по ее бедру вверх.

– Не надо, Лукас! Отпусти!

– Ставь чертову защиту! – он рявкнул так, что она от страха действительно представила себя в стакане. Это было единственным спасением. Отсюда она видела, как изо рта Лукаса вырываются легкие серебристые, поблескивающие на свету нити. Они впиваются в стеклянную стену брони и со звоном и скрежетом прикрепляются к ней. Пытаются пробить защиту, и, словно сквозь толщу воды, она слышит его зов:

– Катарина, целуй меня, ласкай, ну же, милая Катарина, обними меня…

– Слезь с меня, – повторила она.

Лукас тут же отпустил ее, сел на прежнее место и вернул своему лицу нейтральное выражение.