Зов смерти

Фары автомобиля освещали рытвины на старом асфальте, так и норовившие попасть под колеса, и выхватывали из темноты белую разделительную полосу, что казалась бесконечно длинной змеей, заползающей под кузов. Борясь с усталостью, Саймон мысленно дотянулся до брата и обратился к нему с просьбой:

«Останься со мной и проведи возле меня эту ночь, такую прекрасную и безлюдную!» Перед ним возник образ обессиленного брата, лежащего в постели. Цветок его прекрасного тела увядал и готовился разбросать свои семена, чтобы вновь воскреснуть из мертвых. «От берегов одного океана до другого протянутся споры души твоей и соединят нас навеки!»

Саймон резко поднял голову и опять посмотрел на дорогу, с трудом объезжая ухабы. Дыхание стало совсем слабым — порой казалось, что он вообще не дышит. Впереди показались едва заметные мигающие огни бензоколонки, а значит, он уже на полпути к главной автостраде. Огни манили к себе, обещая несколько калорий, чтобы поддержать обессиленный организм, и комфортный туалет, но Саймон пролетел мимо, до отказа надавив на педаль газа. Необходимо доехать до Пиктоу к утру, как и обещано. Из публичной библиотеки в Квеснеле он отправил Тамаре Лоуренс письмо по электронной почте, в котором сообщил, что приедет двадцатого ноября в час дня. Лишь однажды за долгое путешествие Саймон опоздал на встречу и лишь раз пришел раньше назначенного времени. Он всегда старался быть пунктуальным. В Порт-Дандасе, например, пришлось сидеть полчаса в машине, чтобы прийти к Делии Чандлер ровно в три часа дня, минута в минуту. Иначе как добиться полного доверия и выстроить грандиозную цепочку? Человек, взваливший на плечи такую ношу, не имеет права первым нарушить данное слово.

Живот снова свело судорогой, и Саймон поспешил остановиться у обочины. Спотыкаясь, выскочил из машины, быстро стянул черные брюки до щиколоток и присел на корточки прямо у дороги, слыша, как шуршит под ногами галька. Потом подтерся, уловив запах сырого мяса, направился к автомобилю и поднес испачканную бумажную салфетку к свету фар. На ней была кровь.

Остаток ночи Саймон провел в бреду, сменявшемся резкими болями. К одиннадцати утра он увидел вдали океан. Мучительные боли в желудке утихли, спазмы прекратились, и теперь можно выпрямиться за рулем. На мгновение возник соблазн свернуть на одну из пыльных дорожек, ведущих прямо на побережье! К соленым волнам океана! Однако, судя по карте, он едва успеет доехать до Пиктоу, а на отдых после нелегкого пути времени практически не остается. Саймон решил не рисковать. Еще в Амхерсте в воздухе уже чувствовалась соль Атлантики, более терпкая, чем на другом, родном побережье. И все же океанский воздух пробудил его и взбодрил. Из потайных запасов силы снова вернулись в мышцы, а тело сладостно впитывало солнечный свет, проникавший в салон сквозь лобовое стекло.

Саймон ехал по извилистой дороге через прибрежные города и домики на холмах, похожие на редкие зубы во рту старика. Наконец он увидел указатель на Пиктоу. Проехав через весь город, странник оказался на другом конце, где начинается лес. Позади осталась площадка для игры в гольф, и Саймон повернул направо, по направлению к гавани. Над деревьями висели огромные клубы белого дыма от бумажного завода на берегу, который через трубы выбрасывал в воздух ядовитые отходы. Пахло серой и солью. Наконец Саймон увидел дом Тамары, который она описывала в письмах, и съехал на обочину.

Саймон очнулся на чем-то твердом, опутанный веревками, словно Гулливер. Глаза не хотели открываться. На чем рн лежит: на досках или на соломе? Он крепко зажмурил глаза, а потом с трудом их открыл. Первое, что Саймон увидел, был оштукатуренный потолок с узором из деревянных планок. По лицу пробегал холодный ветерок, а его самого накрыли тяжелым шерстяным одеялом, которое давило на тело и не давало пошевельнуться. Губы пересохли. Он поднял руку, чтобы вытереть их, и тут услышал глухой скрип переплетенных друг с другом трубок, которые почему-то потянулись за рукой. Ему что-то вливали. Саймон осторожно повернул голову и увидел металлическую стойку, на которой висело два флакона: один с бесцветной жидкостью, а другой — с кровью. Не может быть! Переливание крови! Как можно спасать чью-то жизнь кровью неизвестных людей? Неслыханное кощунство! Саймону удалось чуть приподнять плечи и голову, и тогда он увидел, что вовсе не тяжелое одеяло мешает двигаться, а ремни, перекинутые через голени и туловище, которые кто-то туго затянул и прикрепил к кровати.

На больницу не похоже! Скорее всего это чей-то дом. Он не в комнате, а, судя по всему, в подвале. Освещение совсем тусклое, лишь справа из-под двери пробивался яркий свет. Саймон подал голос, и дверь сразу же открылась. На пороге стояла незнакомка, в одной руке она держала сигарету, а в другой — его пистолет. В помещении было достаточно тепло, но тоненькая словно былинка женщина куталась в теплый свитер, дополнительно набросив на плечи толстую бордовую шаль.

— Вы очень опасный человек, Саймон, верно? — обратилась она к больному.

— Где я?