Зов валькирий

Боргар и Толмак осмотрели лыжи обоих – весьма похожие, почти одинаковой длины, шириной с мужскую ладонь. Сделанные из сосны, они имели слегка приподнятую опорную площадку, сквозь которую проходили сыромятные ремешки крепления для пятки. Крепления для носка были сплетены из лозы. Камус – мех с голени оленя или косули – на лыжах Велерада к нижней поверхности был прибит мелкими железными гвоздиками, а у Талая привязан плетеными жилами, пропущенными через мелкие отверстия в самих лыжах.

Пока оба крепили лыжи к ногам, товарищи подбадривали каждого. Талай был по-вчерашнему хмур, глаза его сверкали, как светло-серые звезды, из-под сурово насупленных бровей. Велерад улыбался, но Свен видел по его глазам, что брат в душе волнуется. Ясно было, что у Талая больше опыта в долгом беге на лыжах: для него обход охотничьих угодий был каждодневной привычкой зимы, а Велерад ходил на ловы только ради забавы. Оставалось надеяться, что выручат более длинные ноги.

– Греби! – крикнул Боргар, когда оба соперника встали у черты, и для ясности резко взмахнул рукой.

И они побежали. Отталкиваясь от снега сулицей то с одной, то с другой стороны, оба поначалу держались вровень. Летел снег, взрываемый загнутыми кверху концами лыж, висели над рекой крики на двух языках. Подгоняемый волнением, Велерад поначалу даже немного обошел Талая, но перед поворотом, не очень полагаясь на свою устойчивость, стал сбрасывать скорость, чтобы не упасть; Талай, более опытный, ровно, будто стрела, вылетел вперед и первым обогнул копье. Торопясь нагнать, Велерад на повороте покачнулся и чуть не упал; он устоял, но сбился с ноги, и когда пустился вдогонку по прямой, Талай оторвался уже шага на три.

– Давай-давай-давай, нажми, ётуна мать! – орал Гунни над ухом у Свена, едва его не оглушая.

– Давай, брат, давай! – вторили ему кругом.

– Быстрей, быстрей!

Свен уже видел, что спасет их в этом состязании только чудо: Талай стоял на лыжах с естественной ловкостью, как лось на своих родных копытах. Изо всех сил отталкиваясь, Велерад отвоевал пару шагов; видя это, русы заорали от радости. Слыша по их голосам, что происходят какие-то перемены, Талай совершил ошибку – оглянулся и на этом потерял немного скорости. Велерад сильным рывком придвинулся к нему, и они опять побежали наравне. Тут и Свен принялся кричать, поверив, что победа возможна. Ближе, ближе к концу пути, еще толчок, еще! Он уже видел, всего шагах в десяти, сосредоточенное, раскрасневшееся лицо брата со снежной пылью на бровях; стиснув зубы, тот работал руками и ногами, стараясь не отстать, и мчался прямо на Свена.

Шагов за пять до конца Талай вдруг поднажал и выдвинулся немного вперед.

– Давай, Велько, еще, еще! – вопил Свен, но видел, что брат быстрее уже не может.

Прилагая все усилия, Велерад сумел лишь не отпустить Талая далеко от себя, но этого было мало. Ожидавшие за чертой резко раздались в стороны, избегая столкновения. Талай опережал шага на три, когда, выставив ногу вперед, концом лыжи пересек выложенный на снегу кожаный пояс – конец пути.

Припав на колено, Талай перелетел черту и тут же попал в руки товарищей, волной качнувшихся снова к нему. Его подняли, стали обнимать, тормошить. Двадцать голосов громко кричали от радости по-меренски.

Русам кричать было незачем, Свен и Вигнир лишь похлопали Велерада по спине. Тот глубоко дышал, согнувшись и опираясь на сулицу, – даже отвязать лыжи сразу у него не было сил. Сорвав шапку с разгоряченной головы, он вытер ею вспотевший лоб и волосы.

– Я вот что подумал, – сказал Свен, похлопывая его по спине, – Виги, как по-ихнему будет заяц?

– Мерянг, – ответил несколько удивленный Вигнир.

– А у них не рассказывают, что, мол, мерен все от зайца произошли?

– Вроде нет, – Вигнир засмеялся, – я не слышал такого.

– А я вот подумал. Заяц их дедушка – вот и бегают быстро. А мы-то не от зайцев родились. Печалиться рано, братишка. Мы им еще покажем.

Велерад разогнулся и повернулся к нему. Светло-русые волосы потемнели от пота и прилипли к высокому лбу. Он не улыбался, но вид у него был скорее сосредоточенный, чем огорченный, и Свен мысленно порадовался: эту сосредоточенность перед лицом испытаний в них и воспитывал отец.

– Я… – Велерад сглотнул, но дышал уже почти ровно. – После того, что ты сделал… я не подведу тебя. А иначе… это я буду… дерьмо заячье!

Свен засмеялся и еще раз похлопал его по плечу. Потом оглянулся на Талая: все такой же хмурый, тяжело дышащий, тот смотрел на Илетай. Девушка стояла отдельно от других, на пригорке у погоста, наблюдая за состязаниями с береговой возвышенности. Она старалась сохранять спокойствие, однако немного вытягивала губы трубочкой, придавая лицу снисходительно-безразличный вид. Но Талай, видимо, лучше других умел читать по ее лицу – он отвернулся.

* * *

– Хватит пыхтеть! – покрикивал Боргар. – Давайте, пошли дальше. Вы не старые пни, чтобы после такой легонькой пробежки отдыхать полдня! За девками небось бегать не устаете!