Зови меня Шинигами

Была история, да закончилась. Перевёрнута последняя страница, придавлена тяжёлым переплётом, отодвинута в сторону. А реальность вот такая. Нереальная. В ней больше не людей, а тварей, сумеречных существ. Это теперь истинный Кирин мир.

– И где же твоя река?

– Сейчас. Ещё немного осталось.

Кругом деревья, и никаких просветов между ними. За стволами новые стволы, переплетение густых ветвей. Дорожка уже не очень широкая и ровная, петляет, обходя большие берёзы и ели, спускается в овражки, прорезает густые заросли кустарника. Самый настоящий лес.

– Да! Совсем забыл! – внезапно спохватился Фёдор. – Тут как раз по дороге и есть главная достопримечательность. Развалины. Никто даже точно сказать не может, от чего они остались. То говорят, что раньше тут скит был. То, что какой-то помещик хотел себе замок построить. Ну а потом – или после революции, или в войну – разрушили. Осталось немного: стены, ямы, камни.

Ночью только на это и смотреть. Бродить в темноте в руинах, надеяться, что случайно не свалишься в яму. И что на голову тебе ничего не упадёт.

Большие деревья расступились, открыв взгляду полуразрушенные стены, несколько непонятных обветшалых построек.

– Можно наверх залезть, – объяснил Фёдор.

Наверх чего? Каменной кладки, которая, казалось, готова рассыпаться от одного недоброго взгляда?

У Киры вообще никаких исторических ассоциаций не возникло при виде этих развалин. Зато подумалось о заброшенных складах, типа строения номер тринадцать. Только тут живое не закатано в асфальт. Наоборот, оно здесь главное.

Трава проросла даже в щелях на стене, а на крыше, или скорей на этажном перекрытии, гордо торчала молоденькая берёзка. Корни, как крепкие пальцы, вцепились в стену и стараются раскрошить её в мелкую пыль. Словно ком земли. И ведь раскрошат со временем.

– Ну уж нет. Не хочу я никуда залезать, – решительно заявила Кира и оглянулась. – Федь, ты где? Неужели полез? Федь, не сходи с ума. Ну правда. Ты где?

Что-то хрустнуло чуть в стороне, а потом тихо щёлкнуло. Совсем в другом месте. Зашелестело. И Кира неосознанно сделала шаг назад.

Глава 12 Либо кто-то другой, либо ты

В посёлке для Фёдора давно не осталось никаких секретов. Изучен вдоль и поперёк, ещё мальчишкой избеган. Сначала предполагал, что вот так разбежится и помчится дальше, прочь из этого скучного, убогого места, а не получилось. Разгона, видимо, не хватило. Или желания. Напрягаться, горы сворачивать.

Так и убедил себя: где угодно можно жить. И должен же кто-то. Не всем же в городах, а тем более в столицах.

Да и никуда не денется от Фёдора шанс в любой момент сорваться с места, устремиться к какой-то возвышенной цели. Хоть мир завоевать. Времени достаточно. Фёдору всего-то двадцать один, вся жизнь впереди. А пока и работа есть, неплохая, и желания что-то менять нет.

Подумаешь, посёлок. Встречаются дыры и похуже.

Но иногда всё-таки тянуло убежать из него. Не слишком сильно тянуло, уводило недалеко. В ближайший лесок, к реке, вот сюда, к развалинам.

Притягательное местечко. Наверное, единственное в посёлке, в котором при желании можно отыскать что-то загадочное и интересное. Придумать историю с таинственным благородным героем, с удивительными приключениями и подвигами. Рассказать красивую сказку, самому же в неё поверить и других убедить, что именно так всё и было.

В детстве много каких фантазий в голове зарождалось, а сейчас…

Глупости всё это!

Фёдор сидел на обломке каменной плиты, курил и ничего не замечал вокруг, погружённый в собственные мысли, но тут ему на плечо опустилась рука.

Нет, совсем не подходящие слова. В его плечо вцепилась полурука-полулапа, острые длинные когти впились в кожу, заставив вздрогнуть, выронить сигарету, вскрикнуть от внезапной боли.

Фёдор рванулся вперёд, пытаясь освободиться, но когти воткнулись ещё глубже, словно рыболовные крючки надёжно подцепили добычу, а вторая полурука-полулапа обхватила шею, сдавила горло, и что-то громоздкое и тяжёлое навалилось сзади. Фёдор рухнул в траву, придавленный чужим весом, попытался извернуться, выскользнуть на свободу. Но только сумел перевалиться на спину.

И сразу пожалел, что сумел. Потому что оказался распластанным на земле, окончательно поверженным. Потому что взгляд упёрся в распахнутую широкую пасть, дохнувшую в лицо гнилостным смрадом, в слюнявый блеск крупных заострённых зубов.

Сомнений не возникло: целятся они прямиком в горло. Сомкнутся, лязгнут, жадно разрывая живую плоть. Через секунду. И Фёдор в отчаянии заорал:

– Не-е-ет!

Крик вряд ли поможет. Каким бы громким и умоляющим он ни был. Конечно, не поможет, но так сложно удержать его внутри, когда вопит каждая клеточка, каждый нерв.

Даже сам оглох и не сразу осознал, что получил неожиданный отклик на свой протестующий вопль.

– Что «нет»? – донеслось из скалящейся пасти.

Голос не совсем человеческий, больше похожий на рычание, на глухой рокот, вырывающийся прямиком из утробы. Слова воспринимаются с трудом, больше догадываешься, чем понимаешь.