Зови меня Закатом

— Как Мох скажет про «ищите свое счастье» — глаза ему завяжешь и за руку вверх поведешь. Там трижды посолонь прокрути за плечи и вперед пусти. Но так, с прицелом, сам понимаешь, — подмигнул хитро. — Оно-то каждый год кто-нибудь не того обнимает, а потом, уже повязки сняв, меняются, но лучше бы как-то обойтись.

Закат кивнул, запоминая. На вершину холма поднялся Мох, видимо, отвечавший за все ритуалы в деревне. Поднял руки к небу, возвестил неожиданно громким и сильным голосом:

— Ночь кончилась! И кончается одиночество пяти парней и пяти девиц. Но глаза наши могут ошибаться, и руки наши, и друзья. Не ошибается только сердце. Так слушайте же его, ищите свое счастье на гребне, и оно подскажет вам, что сказать!

Мох заковылял вниз по склону, Закат быстро, поглядывая на соседей, завязал глаза Светозару. Взял за руку, повел за собой, стараясь не вырываться вперед из цепи женихов с провожатыми, но и не отставать. Это оказалось не сложно — рыцарь даже не видя шел легко, только раз споткнулся о камень, который Закат, не заметив, перешагнул. И то улыбнулся:

— Отлично, должны же быть какие-то трудности!

Дичка вышла точно им навстречу, из-за ее плеча улыбалась Крошка, удивительно высокая для своего имени женщина. Остановились друг напротив друга, Закат и названная мать невесты крутанули своих подопечных раз, другой… Придержали за плечи, давая вернуть равновесие. Отпустили. Те шагнули вперед, сначала неуверенно, затем будто почувствовав друг друга. Столкнулись точно на гребне, обнялись, приникли друг к другу губами под восходящим солнцем. Закат отвернулся, смущенный. Остальные провожатые спускались вниз, и он присоединился к ним. Клятвы, что шептали сейчас на холме, были не для чужих ушей, пусть даже это были уши самых близких родственников.

***

Праздник был одновременно похож и непохож на тот, с которого началась его жизнь в Залесье. Снова богатый крестьянский стол, снова гусляр-Мох и танцы. На торцах широкого стола уместились молодожены, три пары с одной стороны, две с другой. Заката, как названного родича жениха, посадили поближе. Впрочем, с учетом количества женихов и невест, родичами им приходилась почти вся деревня, кроме, разве что, новоприбывших. Один такой, однако, как-то оказался напротив Заката. Невысокий, похожий на мельника пришелец вызывал необъяснимое беспокойство, пока Закат не присмотрелся к его движениям, а присмотревшись, не отвел взгляд. Несмотря на не примечательную, даже отталкивающую внешность и округлое брюшко, этот человек был воином. Очень хорошим, талантливым, таким, которых называют «от судьбы». Не всякий рыцарь смог бы с ним потягаться, да и в себе Закат не был бы уверен, доведись ему сражаться с этим человеком.

— За молодых! — Разбойник поднял чашу, глядя на Заката. — Всех сразу и каждого в отдельности.

Пришлось отвечать. Глиняные бока кружек столкнулись, звякнули, плеснула жидковатая бражная пена. Разбойник, выпив до дна, хлопнул ладонью по столу, улыбнулся широко, блеснув ровными зубами.

— Чтобы им жилось счастливо и спокойно под любой дланью.

— Что ты имеешь в виду? — тон этого человека странным образом заставлял Заката искать подвох в его словах.

— Ну как же. Была деревня под Темным, будет под Светлым. Был рыцарь — идеал идеалов, будет крестьянин, твой вот названный брат, — разбойник налил себе еще браги, пока Закат решал, считать его слова оскорбительными, или все-таки нет. Сообщил развязно: — Ничего против тебя не имею, Темный. Только Темный ли ты, а? Выполняешь ли роль, которую тебе подарили?

Их взгляды встретились. Разбойник подмигнул, вскочил вдруг из-за стола.

— Ну-ка, танцы!

Празднующие как будто только этого и ждали. Тренькнул гуслями Мох, затянули песню невесты, уже жены. Утонул в поднявшемся шуме голос Заката, потерялся в толпе странный человек.

Только после праздника, помогая убирать со столов посуду, Закат спросил, кто это был.

— Левша-то? — переспросила Горляна, вытирая со лба брызги воды. Она оттирала самый большой и противный горшок, милосердно отобрав его у рвавшейся помочь Ро. — Путник он, торговец бродячий. Пришел, когда ты раненый лежал, купил немного зерна. Сегодня утром говорил, что сразу после праздника отправится в путь.

— Он не сказал, куда?

— На восток вроде, за Черный замок. А что?

— Ничего, — Закат покачал головой, задумчиво глядя меж домов туда, где темные туши холмов и гор закрывали небо. — Мы с ним говорили на празднике.

— А-а, — Горляна фыркнула, приналегая на горшок, — ну ясно. Ро тоже сама не своя ходила, когда с ним на улице столкнулась. Такой, видать, человек, умеет сказать что-то важное.

Закат отнюдь не был уверен, что ему сказали важное, и не думал, что стоит спрашивать Ро, о чем она говорила со странным прохожим. Он бы на ее месте делиться такими откровениями не стал.

***