Зови меня Златовлаской-2

– Прости меня, Златовласка. Я был не прав. Но понял это не сразу. Как бы сильно я тебя ни любил, это не помешало мне недооценить тебя. Я не думал, что ты рискнешь и приедешь ко мне в Москву. Вот так без предупреждения. Но ты приехала. И все пошло наперекосяк.

– Нет, Влад, наперекосяк все пошло гораздо раньше. В тот момент, когда ты связался с Подольской, – перебила его я.

– Я не связывался с ней. Не спал с ней. Не хотел ее, – с жаром возразил Влад. – Я знаю, что она показала тебе какие-то фотки, якобы сделанные в моей спальне. Булаткин сказал мне об этом. И я бы ни за что не поверил в их существование, ведь я никогда не приглашал Подольскую домой.

– Но я видела их собственными глазами!

– Я живу не один. И я совершенно случайно узнал, что Марианна реально была у нас в квартире. Вот только приходила она не ко мне, а к Платону.

– Что? – я удивленно нахмурилась.

– Да, Саш, ты была права на ее счет. С самого начала. Подольская – та еще подколодная змея. Она сделала вид, что заинтересована в Платоне, отправила его в душ, а сама проникла ко мне в спальню и сделала эти чертовы фотки, пока я спал.

– Звучит, как бред шизофреника, – покачала я головой.

– Согласен. Но другой версии произошедшего у меня нет. Я клянусь, что между мной и Марианной ничего не было.

– Это всего лишь слова, Влад...

– Ты не веришь мне? – его взгляд сделался тяжелым и печальным.

– Я... Я не знаю... Я хочу тебе верить, но не могу... Как можно верить, когда тебя постоянно обманывают? – мой голос был тихим, но твердым. – Знаешь, я верила отцу, а он предал нас. Ушел к другой женщине. Сказал, что любит ее, понимаешь? Любит ее, хотя обещал любить нас.

– Саша, я...

– Нет, дай мне договорить. Когда Подольская показала мне эти фото, знаешь о чем я подумала, Влад? Лучше бы умереть. Я реально захотела умереть. Вся моя душа превратилась в сплошную открытую рану. Я тогда ударила Подольскую. Но не от злости, нет. А от отчаяния. Злость – это когда, в тебе еще есть силы бороться. А эти кадры вышибли у меня землю из-под ног. Я не могла ни бороться, ни сопротивляться. Мне просто хотелось умереть, – я перевела дыхание и сглотнула подбирающиеся слезы. – В итоге я попала под машину и чуть не умерла. Чуть, понимаешь?

– Но ты выжила, и это главное, – глухо отозвался Ревков.

– Суть не в этом. Я стала настолько зависимой от тебя, что мысль о твоем предательстве отнимает у меня желание жить. Да, в этот раз мне повезло, я отделалась переломами, сотрясением и шрамом. Но повезет ли мне в следующий раз? Смогу ли я справиться с тем, что ты, возможно, когда-нибудь поступишь, как мой отец?

В этот момент из радиоприемника раздался припев старой песни, смысл которой поразительно перекликался с моими словами:

Они нам дуло к виску,

Они нам вдребезги сердца.

А мы за ними во тьму,

А мы за ними в небеса.

Они нам реки измен,

Они нам океаны лжи.

А мы им веру взамен,

А мы им посвящаем жизнь.

– Но я твой отец, Саша! – взревел Влад, поднимаясь со стула и убавляя звук приемника. – Почему ты проводишь эту параллель? Если мне и быть на кого-то похожим, так это на своего отца! А он любил мою мать до последнего вздоха, и даже сейчас, когда она мертва, по-прежнему любит! Он был верен ей всегда: от начала и до конца!

– Я знаю, Влад. Наверное, ты прав. Но я чувствую, что растворяюсь в тебе, в наших отношениях. Я не хочу терять себя. Не хочу становиться слабой. Не хочу страдать.

– Но ты не сможешь защитить свое сердце от страданий, – возразил Ревков. – Не я, так другой. Это жизнь, Златовласка. В ней всякое случается.

– Если так сильно не любить, то будет не так больно отпускать.

– Хочешь жить без любви, чтобы избежать боли? – он вскинул брови. – Это так малодушно.

– Пускай. Пускай я буду трусихой, зато не буду ходить с зияющей раной в груди.

Мы замолчали. Влад смотрел на меня, а я глядела в окно. Серое небо с белыми прожилками облаков казалось металлическим и холодным.

– Ты хочешь расстаться? – нарушил тишину Ревков.

– Да... Думаю, да, – закусив губу до крови, ответила я.

– Хорошо, – сказал он, и от его будничного у меня скрутило живот.

– Хорошо, – зачем-то повторила я, с силой сжимая кулаки под одеялом.

– Но это же не значит, что мы не можем общаться, верно? – он вновь сел на стул и с хитрым прищуром уставился на меня.

– То есть? – заморгала я.

– Ну, смотри, ты сейчас лежишь в больнице в чужом городе. Кроме матери, тебя никто не навещает. Должно быть, тебе ужасно скучно, ведь ты даже не можешь почитать книжку из-за сотрясения.

Я приподняла бровь, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Ты не против, если я буду приходить к тебе? Могу помочь с подготовкой к ЕГЭ. Буду зачитывать тесты, а ты будешь определять правильные ответы на слух. Помогу тебе, чем смогу. По-дружески, так сказать.

– По-дружески? – с сомнением переспросила я.

– Ну да, мы же расстались. Теперь будем общаться как друзья.

– Но ты не веришь в дружбу между парнем и девушкой, – напомнила я.

– Не верю, но кто знает? Может, получится? – на его лице впервые за все время проскользнуло некое подобие улыбки.