Зовите меня Джо

Корнелиус очнулся через несколько минут. Голова готова была расколоться от боли. Он схватился за главный рубильник и с силой рванул его вниз, сорвал с головы шлем и швырнул на пол. Некоторое время ушло на то, чтобы собраться с силами и сделать то же самое с Англси, который уже не в состоянии был ничем себе помочь.

Они сидели за стенами лазарета и ждали. Это освещенное резким светом стерильное помещение, казавшееся нагромождением металла и пластика, от которых нестерпимо несло антисептиками, находилось у самого центра спутника, так что несколько миль скальных пород защищали его от ужасного лика Юпитера.

В маленькой комнатке сидели только Викен с Корнелиусом. Остальные сотрудники станции продолжали заниматься своими делами, пытаясь хоть как-то убить время до того, как станет ясно, что же такое произошло на планете. За дверью три биотехника, по совместительству являвшиеся медицинским персоналом станции, боролись с ангелом смерти за то, что еще недавно было Эдвардом Англси.

– Приземлилось девять кораблей, – мрачно сказал Викен. – Два самца, семь самок. Достаточно, чтобы основать колонию.

– С генетической точки зрения желательно бы чуть побольше особей, – заметил Корнелиус. Он почти шептал, несмотря на весьма приподнятое настроение. Определенно, то, что произошло, было восхитительно!

– Я все еще не понимаю, – сказал Викен.

– Напротив, теперь все стало простым и понятным. Возможно, мне следовало догадаться об этом раньше. Все факты лежали у нас под самым носом, просто мы не могли найти простую, очевидную трактовку. Нет, нам непременно нужно было выискивать где-то Франкенштейна.

– Ну знаете, – раздраженно сказал Викен, – мы здесь только тем и занимались, что создавали Франкенштейна. Эд сейчас из-за этого умирает.

– Все зависит от того, что вы понимаете под смертью, – Корнелиус вдохнул сигарный дым, чтобы хоть как-то успокоиться. Он нарочно пытался говорить бесстрастным голосом.

– Послушайте. Давайте рассмотрим все наличествующие на этот час данные. Джо стал существом, имеющим мозг, сравнимый с человеческим, но без сознания – идеальная tabula rasa Локка[48], на которой Англси мог писать своими пси-лучами. Мы сделали вывод, достаточно точный, между прочим, хоть и запоздалый, что когда на этой «чистой доске» будет уже достаточно записано, это даст толчок рождению личности. Весь вопрос был в том, чья это личность. Я предполагаю, что вследствие естественного человеческого страха перед неизвестным мы предположили, что любая личность в таком инопланетном теле непременно должна быть чудовищной. А значит и враждебной по отношению к Англси, должна пожирать его…

Дверь открылась. Оба ученых вскочили на ноги.

Главный хирург покачал головой.

– Бесполезно. Типичная глубокая шоковая травма, смертельный исход предрешен. Если бы у нас было другое оборудование, то возможно…

– Нет, – сказал Корнелиус, – невозможно спасти человека, который больше не хочет жить.

– Я понимаю, – доктор снял маску. – Угостите сигареткой? У кого есть? – Его руки слегка тряслись, когда он брал сигарету у Викена.

– Но как он может что-либо решать? – спросил физик. – Он пребывал без сознания с того момента, как Ян оттащил его от этого чертова прибора.

– Все было решено задолго до того, – сказал Корнелиус. – На самом деле эта груда плоти на операционном столе уже не имеет сознания. Я знаю. Я был там, – он слегка вздрогнул. Значительная доза транквилизатора – вот и все, что отделяло его от того кошмара. Позже надо будет стереть это воспоминание.

Доктор сделал резкую затяжку, подержал дым у себя в легких и шумно выдохнул.

– Думаю, что это конец проекта, – сказал он, – нам не получить другого эсо-оператора.

– Вот еще проблема, – скрипучим голосом добавил Викен, – я пойду и собственноручно разобью этот чертов двигатель.

– Да погодите! – воскликнул Корнелиус. – Разве вы не понимаете? Это не конец, а только начало!

– Мне лучше вернуться, – ответил доктор. Он затушил сигарету и вошел в лазарет. Дверь закрылась за ним чуть слышно – так тихо, как, должно быть, подкрадывается смерть.

– Что вы сказали? – Викен говорил таким тоном, словно бы их разделяла непреодолимая преграда.

– Почему вы не хотите понять? – не унимался Корнелиус. – У Джо теперь привычки, мысли, память, предрассудки и интересы Англси. Да, другое тело и другая среда – они вносят некоторые изменения, но не больше, чем могло случиться с человеком на той же Земле. Если бы вы внезапно излечились от годами преследующего вас заболевания, разве вы не повели бы себя с неистовством буйного гуляки? В этом нет ничего ненормального. Как нет ничего ненормального в том, чтобы желать быть здоровым. Понимаете?

Викен сел. И молчал несколько секунд.

Затем медленно и осторожно сказал:

– Вы считаете, что Джо – это Эд?

– Или Эд – это Джо. Как вам будет угодно. Сейчас он зовет себя Джо, я думаю, что это словно символ свободы, но он остается собой. Что такое сознание, как не непрерывность существования?