Зовите меня Джо

– А разве не так? – вспыхнул Брэди. – Разве ты ни при чем? Машины захватывают всю землю своей самодовольной эффективностью, превращая человека в паразита, – и тут являешься ты, предельная в своем совершенстве машина… машина, намеревающаяся вытеснить самого человека.

– У меня нет никаких воинственных намерений, – возразил робот. – Тебе следовало бы знать, что я был освобожден от таких устремлений еще тогда, когда мой мозг только находился в процессе создания.

В глубоком металлическом голосе его промелькнуло некое подобие усмешки.

– Да и какая причина может заставить меня с кем-то сражаться?

– Никакая, – ответил ему тоненький голос Брэди. – Она тебе не нужна. Ты просто захватишь все, по мере того как вас будут производить все больше и больше, по мере того как ваша не подвластная эмоциям сила начнет…

– Что именно она начнет? – спросил робот. – И почему ты решил, что я лишен эмоций? Любой психолог скажет тебе, что эмоции, пусть и не всегда доступного человеку типа, являются основой мышления. Какая логическая причина заставляет живое существо думать, трудиться, даже просто существовать? Оно не способно рационализировать собственные действия, оно просто действует, благодаря своей эндокринной системе, своей энергетической установке, тому, что приводит его в движение… благодаря своим эмоциям! A любой разум, способный на самосознание, будет ощущать столь же широкое, как вы, море эмоций – он будет столь же счастливым, столь же заинтересованным, столь несчастным – как вы!

Даже в мире, привычном к машинам, разве что не живым, странно было стоять и спорить с живой массой металла и пластмассы, вакуума и энергии. Странный облик ситуации поразил Брэди, и тут только он понял, насколько пьян. И все же он не мог не огрызнуться, не выкрикнуть свою ненависть и отчаяние, не вытолкнуть из себя все фразы, способные облегчить разрывавшее его невыносимое напряжение.

– Мне безразлично, чувствуешь ты что-то или не чувствуешь, – проговорил он, чуть запнувшись. – Но ты – будущее, бестолковое будущее, когда все люди станут такими же бесполезными, как и я сам сейчас, и я… ненавижу тебя за это, но более всего за то, что не могу убить тебя.

Робот стоял рядом недвижным подобием отполированного до блеска изваяния некоего старого и не антропоморфного бога, но голос его расшевелил тихий воздух:

– Твое дело достаточно обычно. Развитие технологии отодвинуло тебя в забвение. Однако не отождествляй себя со всем человечеством. Всегда найдутся люди, умеющие думать, мечтать, петь, нести в будущее все, что когда-либо любило ваше племя. Будущее принадлежит именно им, но не тебе – и не мне.

Я удивлен тем, что человек, наделенный таким несомненным, как твой, интеллектом, не понимает моего положения. Пойми – зачем кому-то сейчас нужен робот? К тому времени, когда наука дозрела до того, чтобы создать меня, любая необходимость во мне исчезла. Меня сумели построить, не имея на то никакой причины. Подумай только – вы обзавелись машинами, способными выполнить любое мыслимое дело или помочь человеку исполнить его. Зачем нужна неспециализированная машина, способная выполнять все дела? Человек сам справляется с этими функциями, и машины всего лишь орудия его. Разве нужен домохозяйке робот-слуга, если ей остается всего лишь следить за дюжиной машин, исполняющих всю нужную работу? Зачем нужен ученому робот, способный войти, скажем, в загрязненные радиацией и потому опасные помещения, где он уже установил управляемую дистанционно автоматическую аппаратуру, делающую там все необходимое? И уж конечно, художникам, мыслителям и политикам роботы не нужны… они сами выполняют присущие именно человеку занятия. Сам человек всегда будет ставить цели себе самому, мечтать собственные мечты. Машиной общего назначения является и всегда останется сам человек.

Друг, пойми: меня создали в чисто исследовательских целях. За пару лет они узнали все, что можно было узнать обо мне, – и я стал им не нужен! Они позволили мне стать безвредным, бесцельным и бессмысленным скитальцем, просто для того, чтобы я мог чем-то заняться… а продолжительность моей жизни составляет пять сотен лет!

У меня нет цели. У меня нет реальной причины для бытия. У меня нет спутника, нет места в человеческом обществе, мне некуда приложить свою силу и свой разум. Друг, друг мой, неужели ты думаешь, что я счастлив?

Робот повернулся, чтобы уйти. Брэди сидел на траве, вцепившись руками в пораженную головокружением голову, дабы она не улетела в пространство, поэтому он не видел, как оставил их огромный металлический бог. Однако он уловил его последние слова и ту удушающую горечь в бесстрастном поющем бронзой голосе, что так никогда и не смог забыть их.

– Парень, ты счастлив. Ты можешь напиться!