Зовите меня Джо

Борклин набрал номер еще одной кружки эля и возбужденным взглядом окинул собственные кулаки. – Я всегда был человеком сильным. Я знаю, что не слишком умен, но я крепок и знаю механизмы и все такое. Но никто не взял меня на работу.

Он расставил сильные пальцы рабочего.

– У меня умелые руки. Я знаю работу по дому. У нас был домишко на Аляске, и папаша не спешил обзаводиться разными машинками, так что я всегда был у него под рукой. Но его больше нет в живых, дом продали, и на что теперь годны мои руки?

– Рай для рабочего, – тонкие губы Брэди изогнулись. – После завершения Перехода Земля стала Утопией. Машины делают всю повседневную работу, всю, понимаешь… они производят столько, что основные жизненные потребности людей удовлетворены.

– В том-то и ад. Они требуют деньги за все.

– Не слишком много. И ты получаешь свое пособие гражданина, являющееся удобным способом давать тебе по потребностям. Если тебе нужны лишние деньги на роскошь, ты работаешь инженером, ученым, музыкантом, живописцем, космонавтом… наконец, содержишь таверну, словом, делаешь то, в чем у общества есть потребность. Тебе не приходится работать слишком усердно. Рай, как ни кинь! – С сигареты в трясущихся пальцах Брэди посыпался пепел. С потолка спустилась тонкая трубка и всосала его.

– Я не могу найти работу. Я им не нужен. Не нужен нигде.

– Естественно. Кому теперь на земле нужен ручной труд? Всю тяжелую и нудную работу делают машины. Ну, конечно, за ними приглядывают техники, и их много – но все они являются высококвалифицированными людьми, на обучение которых потрачено много лет. Человек, которому нечего предложить, кроме своей силы и минимальной сообразительности, работы нигде не получит. Для него нет места! – Брэди сделал новый глоток. – Человеческий гений устранил потребность в рабочем. Теперь осталось только ликвидировать самого рабочего.

Кулаки Борклина снова опасно сомкнулись.

– Об чем это ты? – спросил он резким тоном. – Что ты хочешь сказать, однако?

– Ничего личного. Ничего, кроме того, что тебе уже и так известно. Такие, как ты, больше не нужны миру. И посему генетики понемногу выводят ваш тип из игры. Население поддерживается постоянным, относительно небольшим и медленно эволюционирующим к тому типу, который способен приспособиться к современным у… условиям. И это не твой тип, Пит.

Гнев рослого сам собой скукожился в точку. Посмотрев пустыми глазами на свой стакан, он прошептал:

– Что же делать? Что я могу сделать?

– А ровным счетом ничего, Пит. Пей себе, пей и попытайся забыть жену. Пей, друг.

– Но, может, они полетят к звездам.

– Нам этого не дождаться. Но и тогда они потянут за собой свои машины. А мы, как и прежде, будем никому не нужны. Пей, старый друг. Веселись! Ведь ты живешь в Утопии!

Они некоторое время молчали. За окнами светился красками день, и Брэди был благодарен царящему в таверне полумраку.

Наконец Борклин проговорил:

– Чего я не могу понять, так это тебя. Ты такой умный. И ты не можешь приспособиться… или не так?

Брэди безрадостно усмехнулся:

– Не совсем так, Пит. Да, у меня была работа. Я служил посредственным сервотехником. И однажды решил, что с меня довольно. Сообщил боссу, что именно он может проделать со своими сервомеханизмами, и с тех пор, как видишь, пью. И не думаю, чтобы мне захотелось бы расстаться с бутылкой.

– Но как это случилось и почему?

– Нудная повседневная рутина… я возненавидел ее. Конечно, и меня посылали к психиатру, но он ничем не помог мне. Такая же неразрешимая проблема, как и у тебя.

– Не понимаю.

– Я – смышленый парень, Пит. Не стоит скрывать. Мой IQ помещает меня в разряд гениев. Но… и этого теперь не хватает. – Брэди поискал в кармане еще одну монету. Однако нашел купюру, и машина тут же выдала ему сдачу. – Мне нужен мгновенный авто… или я это уже говорил? Впрочем, ладно. Не стоит внимания.

Он спрятал лицо в ладонях.

– Что это ты говоришь… что тебе ума не хватает? – настаивал на своем Борклин. В голове его возникла смутная идея – возможно, новый ракурс собственной проблемы позволит ему найти решение. – Именно так сказали мне самому, только повежливей. Но ты-то…

– Я слишком умен для должности простого техника. И не могу долго быть им. И у меня нет художественных и литературных талантов, которые так высоко ценятся в наши дни. Хотел я другого – стать математиком. Всю жизнь хотел и мечтал. И я старался освоить это дело. Я учился. Прочитал все, что способна вместить голова человека, и знаю, где искать все остальное. – По лицу Брэди скользнула усталая усмешка. – И зачем было стараться? Занятие перешло к математическим машинам. Не только рутинные вычисления – это случилось уже давно, – но даже математические исследования. Причем на более высоком уровне, чем это способен сделать человеческий мозг.