Зовите меня Клах (Академики)

Самый умный алаец что-то промекал пацаненку, и тот привел парня в солдатской рубашке. Толмача. Слава армии!

Отвели меня к "столовой". В пустом доме женщина кормит грудью младенца.

— Это столовая?

— Да.

— А еще что-нибудь покушать есть?

Обиделась. И за восемьдесят стотинок выдала миску тухлого блеклого борща, тарелку склизких серых макарон с вонючей сохлой котлетой и почти литровую кружку отличного компота из сухофруктов.

Борщ и макароны я, дождавшись, пока женщина выйдет в поисках сдачи с пяти злотых (а до того она стояла и подозрительно следила), вывалил в мусорный бак. Компот выпил. Женщина вернулась не скоро, наверное, всю деревню оббежала. Принесла 4 злотых мелочью.

— На 20 стотинок можете взять компота.

А это еще 4 кружки. Не осилить. Но одну выпил. Прикинув направление, пошел дальше. В животе компот булькает и от голода башка кружится. Тут грузовоз. Ветеринары. Бочки с креозотом чабанам развозят, овец от паразитов купать. Поехали.

— По пути нам только небольшой крюк надо по работе, не возражаешь?

— Нет, конечно.

Ветеринары уважаемые люди, их все чабаны любят, а потому без чая не отпустят. Я чуть не застонал, увидев чай, сахар и лепешки с маслом — навалился, засыпая в кружку по пять ложек песка, закусывая зеленью. Три громадных лепешки в минуту умял, осоловел слегка. Ветеринары только косились на меня, как на дикого.

Тут мясо принесли…

На второй точке, за полдень, уже ждал мяса — опыт приобрел. Вскоре меня ссадили.

— Тебе туда, — говорят, — Километров десять до ущелья, на другой стороне твой альплагерь. Будешь проходить мимо белой юрты — проходи мимо.

("Сказка начинается!" — радостно сияя глазками, шепнула Лена.)

Юрта — как из музея. Белая кошма с золотой вышивкой. У откинутого ясыка стоит старуха — крючок с клюкой — и лопочет: зазывает. Я подумал: "А фигли?!" И зашел. Внутри опять музей! Бабка чего-то бормочет радостно по-алайски, напиток принесла (как оказалось, хмельной). Захорошело мне. Вдруг топот копыт. 8 женщин. Похихикали и за ширму. Потом выстроились в ряд, как на показ, и самая молоденькая-симпатичная объяснила:

— Нас восемь сестер. Отец умер, братья в лавину попали. Мужа нет. Будь мужем. У нас сто яков, двести коней, овец без счета. Будешь как сыр в восьми маслах кататься.

— Нет, спасибо, — говорю, — У меня только одна жена.

То, что и эта "одна" только "будет когда-нибудь" промолчал, а они, к счастью, поняли, что "уже есть".

— Одна! — продолжает самая молоденькая-симпатичная, — Сегодня одна, завтра одна, через год одна, через десять лет одна. А тут восемь!

А хмель-то у меня-то в голове-то бродит! Но ушел. Бабка ругалась!! Вдруг слышу — догоняют. Всадники. Напрягся. Оказалось — зря пугался. Та самая девушка и конь в поводу.

— Мама тебя простила. Сказала проводить.

В альплагере не поверили — тогда поехал с приятелями. Бидон керосина прихватили в подарок, бидон сгущенки. Нам за это бидон кумыса, бидон ячьего молока и барана.

Сначала мы барана сами выбрали. Первого попавшегося. А как? Они там все здоровые, ухоженные, курдюки до земли висят. Но старуха высмеяла. Сама залезла в овчарню, почти исчезнув среди крупных овец. Выбрала ярочку, легко взвалила на плечи и вынесла. 

ТИПА END POV

Марик замолчал, потому что окончилась история. Немного неожиданно, но с реальными историями всегда так: они заканчиваются, потому что заканчиваются. А не, потому что фабула после кульминации устремилась к развязке с эффектом катарсиса.

(История и впрямь реальная. Вплоть до сломавшего ногу поляка. Немного только подогнал антураж. Ну, и… Марика зовут Ренат; он не белорус, а чеченец; не эсбэшник, а тренирует детей по регби и живет в Алма-Ате:)

Но долго развлекаться филологическими измышлениями не получилось: в кармане завозился мобильник. Я взглянул на экран. Марта? Это с чего бы ей мне звонить? Извинившись, вышел на улицу.

Я только пытался осмыслить информацию, сообщенную Мартой, как из дома вышел Юзик. Тоже с телефоном около уха. И, судя по коротким, чуть ли не уставным, ответным репликам, разговаривал он с начальством. Следом появилась пани Берта. Она не говорила, она что-то рассматривала на экране планшета. Лицо напряженное, губы сжаты в полоску. Заметив меня с Юзиком, пани Берта тяжело вздохнула и жестом предложила отойти подальше от дверей.

— У меня неприятности, — начала она без предисловий, — В мой дом в Минске… м-м… вошли. Основной канал оповещения заглушили заранее, но до резервного добрались не сразу. Возможно, скоро они будут и здесь. Даже странно, почему до сих пор не появились… Юзик, Кирил, вам всем надо срочно уезжать, — пани Берта подняла руку, пресекая вопросы, — Это не полиция, а госбез или армейцы. В любом случае…