Зовите меня Клах (Академики)

В итоге, никаких подробностей про "Контейнер Смерти" я Лене не рассказал. Более того, попросил ее не выспрашивать об этом у других. Пока не выспрашивать.

— Дело в том, что я, Лана и Стас дали слово молчать о некоторых событиях. Не вечно, — упредил я Ленин вопрос, — Хотя бы месяц.

И ведь не соврал. Правда, Влодек Весневский, которому, дожидаясь окончания лечения Стаса, я выложил все и с подробностями (ну, почти все), никаких клятв/обещаний с нас не потребовал. Он вообще ничего не требовал и даже не просил. Так, намекнул, что было бы неплохо, если бы на первых порах никто, кроме непосредственных участников и императорской следственной бригады… Угу. Когда подобные "намеки" слышишь от сына императора, то как-то и мысли не возникает потребовать оформить намек в виде письменного указа с гербовой печатью и подпиской о неразглашении. И, судя по тому, что Фроя, Хельги и Улва тихо-незаметно уехали обратно в Стокгольм, им тоже были сделаны аналогичные "намеки". А ведь шведки должны быть гораздо более законопослушными, чем, например, Стас или Лана. Про меня и речи нет: я при любом раскладе не собирался обращаться в полицию. Не выработался у меня этот, наверное, полезный условный рефлекс. Но посмотрим на их поведение — это я здешних полицаев имею в виду.

Однако кое-какая дополнительная информация у меня появилась. Сначала, при знакомстве со списком университетского начальства, глаз зацепился за совпадение фамилий руководителя охранной службы (контролирующей, в том числе, и проезд в заказник и на опытовую станцию) и проректора по АХЧ (административно-хозяйственной части). Потом из услышанных в разных местах обрывков разговоров узнал, что "для поисков внезапно пропавшего сына проректора приехали дознаватели из самой Варшавы, потому что местным нет доверия" и "так и знал, что рано или поздно он допрыгается". "Он", как я понял, это сын проректора, чье лицо мне оказалось очень знакомо, как и лицо его заместительницы…

И зачем бы мне потребовалось втягивать Лену в эту грязную историю? Да я бы в любом случае не стал ничего рассказывать. Потому, извини, Лена, но придется твоему любопытству немного поголодать… Кстати!

Под проживание нам выделили небольшой уютный домик об одной комнате и с верандой. Не на дереве, как я боялся, и не в холме, как я отчасти надеялся. Просто домик на отшибе. На излучине неширокой спокойной речки. Впрочем, тут всё кругом было спокойным… кроме…

— КЛАХ!!! — донесся со двора яростный писк, — ВЫХОДИ!!!

— Подлый трус! — ухмыльнувшись, дополнил я текст до каноничного.

— Тебя зовут, — едким тоном подтвердила очевидное все-таки обидевшаяся Лена, — Ты просто удивительно популярен. В ЭТОМ мире.

— Угу. Я такой… Лена, у тебя, случайно, дихлофоса нет?

— Дихло… чего?

— Или средства от комаров какого-нибудь. С брызгалкой.

— Зачем тебе?

Я отошел от окна, в которое осторожно выглядывал.

— Да там местные парни в количестве трех штук на разборки прилетели. Наверное, им не понравилось, что "их девчонка" с пришлым целуется.

Лена сначала удивленно изогнула бровь (И когда успела заметить, что меня такое раздражает? Впрочем, у женщин это быстро получается.), но тут же хихикнула и подскочила к освободившемуся окну. Осторожно отодвинула краешек занавески…

— В щель надо смотреть! — опоздал я с советом.

"Местные", разумеется, заметили колыхание ткани.

— Что ты там выглядывашь?! Выходи на улку, Клах! Поговорить трэба!

— Лена, так у тебя есть дихло… средство от комаров? Или артефакт какой-нибудь с похожим действием?

— М-м… это как-то нечестно будет, Кирил. Я у них в руках никакого оружия не вижу.

— И что?

— Хотя, феям в СВОЕМ мире оно не очень-то и нужно. Они и без того…

— А я о чем, Лена?!

— КЛАХ!!! — повторился вызов на пацанский разговор, но потребовать моего "выхода" ревнивцы не успели.

— ЭТО ЧТО ЗА СБОРИЩЕ?! — раздался знакомый возмущенный голос.

Мы с Леной синхронно бросились к окну и ожидаемо столкнулись лбами. Потирая зародыши шишек, откинули занавеску: таиться смысла больше не было.

— Те же и Люся, — прокомментировал я увиденное.

— Люся и те же, — правильно расставила приоритеты Лена.

— Вы что? Меня своей собственностью считаете?!

— Келюсиваминаюэль! Мы…

— МЕНЯ ЗОВУТ ЛЮСЯ!!!

— Уродское имя, — неосторожно буркнул кто-то из троицы.

— ЧТО?! Уродское, значит? А, может, и я, по-вашему, уродина?!

— Ух, она им сейчас!.. — восторженно прошептала Лена.

А я забеспокоился. Мне же конфет не хватит расплатиться. За помощь.

И поспешил во двор.

Не успел.

— И ЧТОБ БОЛЬШЕ НИКОГДА!!! — напутствовала улепетывающих горе-ухажеров разъяренная малявка.

Мне оставалось только остановиться в дверях и наградить победительницу заслуженными аплодисментами. (Вдруг ей этого будет достаточно, и она не потребует более материальных наград?) Через мгновение, выпихнув меня из дома, ко мне присоединилась Лена.

Люся гордо поклонилась и, приняв подобающую позу, заявила:

— И так будет с каждым, кто покусится!

— Покусится на что? — не понял я.

— На мою свободу. На мое священное право изъявлять свои чувства тогда и в такой форме, когда и в какой форме я захочу их изъявить!

— Это из пьесы? — догадался я.