Зовите меня Роксолана. Пленница Великолепного века

Посол поклонился. С испугом – и, кажется, с уважением тоже. Впрочем, может, ей просто показалось.

– Вы хотите говорить о том, что дань слишком высока и для республики эта сумма является слишком накладной, верно? А вместе с тем – привозите сюда три десятка наложниц, каждая из которых стоит… сколько? А, посол?

Она понятия не имела, сколько стоит наложница, тем более в дукатах, но явно попала в точку: лицо пошло красными пятнами.

– Неужели вы думаете, что Великий Султан, получив личный подарок, пожертвует интересами казны?

А посла жаль. Его, похоже, сейчас удар хватит. Ему бы коньяку… только вот официально в гареме никакого спиртного нет и быть не может.

– Я… Ваше Величество… Ваше Султанское Величество… Я ведь от всего сердца…

– Когда дарят от всего сердца, ничего не просят взамен, а вы приехали просить. Это, знаете ли, похоже на подкуп должностного лица.

– Но я ведь…

– Знаю, вы подумали о том, что, если вы вручите свой подарок потом, после того, как Великий Султан выполнит вашу просьбу, это будет выглядеть… еще менее бескорыстно. Как будто вы расплачиваетесь. Так?

– Но что же мне делать, Ваше Султанское Величество?! Я ведь не хотел… Эта история и в самом деле дурно выглядит…

– Откуда мне знать? Я ведь не посол, а просто скромная женщина, которая является лишь тенью своего Повелителя.

Лоб посланника покрылся испариной; он судорожно поднял было руку, чтобы вытереть пот, и так же судорожно опустил. Ну конечно, а вдруг этим султана оскорбит? А терять голову из-за одного нелепого движения вовсе не хочется, тем более, как ему кажется, он сейчас и так достаточно близок к тому, чтобы его голова стала украшением одной из пустующих пик.

– Я принимаю ваш подарок, – вмешался вдруг Сулейман. Выглядел он чрезвычайно довольным. – Принимаю ваш дар от чистого сердца, а что касается всего остального – будем считать, что вы прибыли сюда именно затем, чтобы вручить мне подарок.

По тому, каким яростным восторгом полыхнули глаза валиде, Хюррем поняла: она не ослышалась и муж действительно принял подарок. В ее демарше не было никакого смысла.

– Откуда эта ведьма знает о сумме, которую платит ежегодно Дубровник? – кричала валиде, захлебываясь слюной, как раз в тот момент, когда Хюррем вошла в султанские покои. – Откуда, сын мой?! Она рыщет по всему дворцу, собирает сведения… Почему об этом не знаю я?! А задумывался ты, сын мой, над тем, что она потом сделает с этими сведениями? Рыжая ведьма!

– Матушка, – Сулейман ухватил небольшой, грозно сжатый кулачок и поцеловал костяшки пальцев. Он пытался оставаться спокойным и доброжелательным. – Вы сами прекрасно знаете, что Хюррем, в отличие от Махидевран, крайне редко покидает собственные покои…

Пожалуй, Сулейману удалось бы утихомирить мать, не появись виновница скандала в комнате.

Умнее всего, наверное, было, услышав это, закрыть дверь и тихо уйти.

Но сегодня понятие «умнее» было не про нее. Хюррем быстро прошла вперед.

– А теперь повторите все это, глядя мне в глаза.

– Ты… ты… ведьма!

– Вы повторяетесь. Ведьмой вы меня уже называли. Осталось еще раз сказать о моем цвете волос. У вас волосы черные. И глаза «благородного» карего цвета. А вот что насчет души? И вы правы – да, я ведьма, которая знает много того, чего вам бы не хотелось, чтобы я знала. Например, я знаю о том, что вы потратили весьма существенную сумму на приобретение новых евнухов. И на подкуп некоторых, уже давно служащих во дворце. Зачем? Затем, чтобы иметь везде полностью преданных вам – преданных за деньги! – людей. Которые выполнят любое ваше требование. Вплоть до убийства неугодной вам жены сына. Не так ли?

Хюррем не могла этого знать — она говорила просто по наитию. Разве трудно сопоставить факты, сложить два и два, чтобы понять, какой результат получится? Новые евнухи появились? Появились, причем не малыши, которых обычно закупали и обучали всем премудростям уже здесь, в гареме, а молодые юноши. Которые, соответственно, и стоят дороже. Ведь они уже выжили, уже выросли, их не пришлось кормить, да и на обучение их можно потратить меньше сил. И появились эти новые евнухи почему-то именно у ее покоев. А куда подевались старые? Которые были еще совсем не старыми, вполне могли нести службу еще долгие годы, и с которыми – и это было главным! – у Хюррем были почти приятельские взаимоотношения?

Тут уж было понятно, откуда, что называется, «ноги растут».

И, понятно, у валиде не могло быть собственных средств в таком объеме, чтобы приобрести одновременно столько молодых и здоровых черных евнухов. Вот и вся дедукция; чтобы сделать выводы, вовсе не нужно быть мисс Марпл.

Ее выводы оказались верными; она поняла это, видя, как посерело лицо валиде. Не побледнело, а именно стало серым.

– Ы… ы…

Видимо, женщина хотела что-то сказать, но из ее губ вырывался только один этот звук. Потом валиде приложила руку к груди и упала.