Зовущие к огню

– Да? Круто. Эфенди Фуат, а можно вам вопрос задать?

– Задай.

– А чего вы в девяностых на Рашку не напали? Она же слабая была, ее Басаев с сотней моджахедов на колени ставил. А у вас армия, все дела. Щас бы до Ростова дошли, Крым ваш был бы.

Фуат-эфенди улыбнулся…

– Не все так просто, мой юный друг. Ты знаешь, такую историю – когда американцы разбирались с Саддамом – это девяносто первый год был, тебя еще не было – у нас патриоты предлагали ввести войска в Мосул. Так вот, начальник генерального штаба турецкой армии подал в отставку67.

– Да? А почему?

– Ну, они все учились в американских и французских военных академиях, понабрались там всякого неджеса. Он считал, что Турция не имеет права менять установленные границы, даже если их установили кяфиры.

– Да. А что с ним сделали?

– С ним? Ничего, он умереть успел. Но недавно был суд над такими, как они, много кого приговорили к пожизненному как предателей. Что касается твоего вопроса, Аюб, то ты многого не знаешь. Но это тебе простительно по молодости лет. Так вот, чтобы ты знал, у нас был план захвата постсоветского пространства, который составили истинные правоверные и патриоты. Начаться все должно было с нашего братского Азербайджана – был там такой президент, Абульфаз Эльчибей. Он должен был со своими людьми пойти в Баку, где уже ждал команды наш спецназ. Надо было убрать этого куфарского прихвостня Алиева и страна была бы нашей. А потом – мы бы сразу пошли на Кавказ и русисты уже не смогли бы вас захватить…

– А почему не сделали тогда?

– Снова предатель. Наш президент, тогда им был Сулейман Демирель – позвонил Алиеву и все рассказал. Буквально за час до того как его должны были казнить во имя Аллаха68….

– Он же предатель!

– Ну… да. Так и есть.

– И что вы с ним сделали?

– Ничего. Он умер семь лет назад.

Аюб разочарованно фыркнул.

– Предателю надо было голову отрезать.

– Зачем?

Этот простой вопрос ввел молодого чеченца в ступор. А полковник турецких спецслужб, один из тех, кого в Турции называли «серые волки», представитель «глубинного государства» – постоянно действующего военно-националистического вооруженного подполья – глядя на этого молодого и в сущности очень наивного человека – реши позволить себе немного того, чего он почти никогда себе не позволял. Откровенности.

В конце концов – каждый мастер нуждается в ученике и каждый режиссер – в зрителе. Хотя бы немного. Не миновало сие и полковника Фуата.

– Зачем надо было его убивать, Аюб?

Полковник явно ждал ответа

– Но он же предатель!

– И он турок.

– Но разве это прощает его предательство?

Полковник Фуат покачал головой

– Скажи, Аюб, почему вы проиграли? Почему мы сейчас сидим не в Грозном, а здесь, в Дубаи? А?.. Вы проиграли, потому что у вас не было чувства народа!

Это обвинение – неожиданное и страшное – ввело молодого чеченца в ступор. Но ненадолго. Немного оклемавшись – он ринулся возражать.

– Как же так не было?! Сотни, тысячи бойцов приняли мученическую смерть за народ! В моем тейпе не было никого, кто бы уклонился.

– И вы одержали победу. А потом тут же перегрызлись между собой, верно? Каждый увидел врага друг в друге… Аюб, я верю, что это отступление временное. Но надо понимать его причины. Я не раз был там, где живут в окрестностях Стамбула ваши беженцы – они живут в палатках, и прошло больше двадцати лет, а некоторые из них так и не получили паспорта. Почему так? Потому что вы готовы видеть врага друг в друге. Проявляйте милосердие к своим просто потому, что они свои. Приберегите свою ярость для врагов, не обрушивайте ее друг на друга. Когда вы сможете – вы действительно станете одним народом.

Аюб мрачно думал, потом покачал головой.

– Прощать предателя. Извините, эфенди, но это слишком.

– Решать вам.

Странный для обеих участников разговор, прервал один из подручных полковника.

– Эфенди, сюда. … Вы не это ищете?

Полковник прочитал объявление. Оно было составлено на двух языках. Английский и арабский.

– Какой это диалект?

– Сирийский, эфенди.

– Ты уверен?

– Вот, смотрите, эфенди. Он отвечает на вопрос кто ты – я русский. Он пишет – ана руси. Глагола-связки нет.

– Может, он русский?

– Может и так. Палестинцы, кстати, так же пишут.

Полковник задумался.

– Скрин сделал?

– Обижаете.

– Хорошо. Выйти с ним на связь. Попроси фото. Скажи, товар дорогой, мы должны убедиться, что все в порядке.

– А если он спросит, сколько нужно? Сказать – много?

– Нет, ни в коем случае. Скажи – несколько штук – это пока.

Повернувшись к Аюбу, полковник заключил:

– Нельзя выглядеть жадным. Это плохо кончится.

18 октября 202… г. Дубаи. Эмират Дубаи, Объединенные Арабские Эмираты.

Чем дальше я во всё это лез, тем больше у меня возникала уверенность в том, что за Аюбом кто-то стоит. Кто-то серьезный. Но мне пофиг. Вот так грубо – пофиг. Мне надо подчистить за собой. И за своим начальством, которое я презираю, но на которое вынужден работать, потому что в свое время взял тридцать сребреников Иуды. И больше мне не нужно ничего.