Зовущие корни (СИ)

— Здесь ты не прав, Костя, моей и семейной безопасности ничего не угрожает. На войне, а она между нами оказалась незаконченной, между отдельными бойцами иногда возникают особые отношения. Так, например, играют между собой в кошки-мышки снайперы или что-то подобное. Нет, Уокер убивать не станет, скажу больше — он категорически запретит это делать. Убить — нет, ему надо своими руками нанести ранение и уже после выздоровления он снова может играть белыми. Но появиться здесь самому — надо быть полностью обезбашенным. Хотя… полной уверенности у меня в этом плане нет. Мы обыграли его в прошлом году. Теперь он постарается обыграть нас. Только после этого с вероятностью два-три процента может появиться здесь лично. Прошу исходить из этой информации при разработке плана выявления и уничтожения агентуры противника. Я разговаривал по закрытой связи с руководством ГРУ, они возьмут по возможности на заметку передвижение Сэма Уокера. Если появится в России, сообщат немедленно.

Информация генерала обеспокоила, озадачила Топоркова. Он не хотел перечить Михайлову в плане личной безопасности, усиливая охрану, но инструктаж все же провел, кое-что улучшил в техническом плане. В небольшом пятитысячном поселке новые люди заметны сразу, это несколько облегчало задачу, и полковник пытался понять действия вражеской агентуры. Они, конечно, могли пойти старым проверенным способом, но наверняка придумают что-нибудь новенькое. Судя по словам генерала, этот Уокер тот еще гусь, давно работает в спецслужбах. Умен, упрям и амбициозен. Топорков долго рисовал, писал и чертил разные черновые схемы проникновения и работы вражеской агентуры. Собственно секретов еще никаких на заводе не было, они появятся лишь через год, но Уокер об этом не знает.

Михайлов частенько посещал заводские цеха: как новые, так и старые. Судостроительный завод, принадлежавший ему на праве личной собственности, разросся неимоверно. Новые строения уже принадлежали государству. Михайлов владел только сорока девятью процентами акций.

Он всегда останавливался после входа в ангар, окидывая взглядом громадину, в которой легко мог развернуться любой тяжелый самолет, а длины хватило бы для взлетного разбега малой авиации. В нем свободно перемещался мостовой кран с высотой подъема груза на тридцать шесть метров.

Михайлов подошел к рабочим, бывшим курсантам учебного центра.

— Добрый день, парни, как настроение? — поинтересовался он.

— Здравия желаем, — ответили они, — настроение боевое — руки чешутся, а глаза хотят видеть результат, — парень кивнул на висевший рисунок аэробаржи, — с трудом верится, что такое мы сделаем сами.

— Сделаете, родные мои, сделаете. И не то еще вам по силам. Рабочий — звучит гордо. Лет через десять снимут фильм про военных моряков, а каждый из вас, сидя у телевизора, с гордостью скажет: этот кораблик я, мы делали. Каждый шовчик и клёпачка нам знакомы не по рассказам.

Михайлов, загадочно улыбнувшись, прошел дальше, осматривая уже начавший формироваться корпус изделия. Его размеры выверялись с учетом ширины пролетов моста, построенного недавно ниже по течению Лены и соединившего поселок с БАМом. Следующей весной аэробаржа должна доставить на завод первые грузы.

Довольный он вернулся в кабинет. Внезапно в памяти вспыхнуло и исчезло лицо Уокера, оставляя в груди гнетущую тревогу. Оно словно твердило: теперь мой ход. Он подошел к окну, глянув на припаркованный служебный автомобиль у входа в заводоуправление, вызвал к себе Топоркова.

— Константин Александрович, необходимо загнать мой автомобиль за первые ворота, удалить посторонних и осмотреть машину на предмет взрывных устройств. Фактами не располагаю, но интуиция подсказывает мне, что у нас появился незваный гость. Если обнаружите мину, то ничего не предпринимайте, сначала доложите.

Озадаченный Топорков выскочил из кабинета, постоял несколько секунд, приходя в себя, нашел водителя, попросил, чтобы он въехал на территорию. Взрывное устройство обнаружили практически сразу под правым передним крылом машины. Полковник немедленно доложил генералу, что мина найдена.

— Все-таки сам приехал, сволочь, — озлобленно проговорил Михайлов.

— Это вы о ком, товарищ генерал?