Зовущие корни (СИ)

— Неважно. Взрывное устройство наверняка дистанционного управления, поэтому машину отгоните на берег в безлюдное место, куда не достанет сигнал с пульта, мину поместить под саперный колпак, позже взорвем. Теперь посмотрим, что у нас находится у заводоуправления поблизости, откуда можно подать сигнал к взрыву. Он должен видеть своими глазами, что я сел в машину. Таких всего два места — жилые дома напротив. После взрыва преступник должен немедленно покинуть поселок, понимая прекрасно, что его прочешут вдоль и поперек. Он выйдет огородом на параллельную улицу, там наверняка припаркован какой-нибудь транспорт, скорее всего мотоцикл, на котором можно добраться до леса. Километров тридцать по тайге, минуя кордон на переправе у Пономарёва, а дальше изъятым транспортом в соседний район и город. Эти два дома с огородами необходимо взять в плотное кольцо и сжимать его до обнаружения Уокера. Полагаю, что именно он находится здесь. Действуйте, полковник, удачи.

Саперы отогнали автомобиль генерала на мол, сняли мину, отнесли в безлюдное место и положили под специальный бронированный колпак. Машину вернули на место, водитель выехал из ворот. Через минуту к ней вышел Михайлов, но не сел в нее, а стал что-то обсуждать с вышедшим вместе с ним мужчиной, наблюдая за улицей. Он прекрасно видел, что морские пехотинцы уже заняли свои позиции у обоих домов, готовые ворваться внутрь по первому же сигналу. Но им в разработанном плане отводилась неглавная роль.

Уокер, а это был именно он, злорадно ухмылялся про себя, наблюдая в окно. «Ничего, я не тороплюсь, сейчас ты сядешь в свой гробик и поедешь на тот свет, — шептал он одними губами, наслаждаясь предвкушением взрыва, который положит конец их противостоянию, — я жду, это даже приятно, когда все происходит медленно и не сразу».

Он держал в руке пульт дистанционного управления и упивался картиной из окна, забыв про свой тыл. Морские пехотинцы прочесали огороды с параллельной улицы и уже заходили во двор, но Уокер ничего этого не видел, находясь в состоянии эйфории злодейства.

Мужской голос, раздавшийся внезапно в доме, заставил его вздрогнуть.

— Руки, держим на виду руки и медленно поворачиваемся, без резких движений, — скомандовал Топорков.

Уокер повернулся, глянул на мужчину в гражданском и двух морских пехотинцев с автоматами. Ухмыльнулся, безошибочно называя прибывшего:

— Я не выиграл, но и ты проиграл, Топорков. Машину разминировали — ваша победа, но на пульте две кнопочки, — он кивнул головой в сторону угла дома, где сидели на стульях связанные хозяева дома, обвешанные взрывчаткой, — ты дашь мне уйти, полковник, через огород и никто не пострадает. Медленно кладем оружие на пол и идем в угол поближе к хозяевам дома. Шевелитесь ребятки, шевелитесь, — командовал он с ухмылкой.

— Можешь пульт этот в задницу себе засунуть, — обозлено произнес Топорков и кивнул морпехам.

Они мгновенно скрутили Уокера. Тот моргал непонимающими глазами, все еще нажимая на кнопки пульта. Топорков забрал его, вбежавшие саперы сняли взрывчатку, унося ее на безлюдный берег реки, к уже имеющейся там.

— Ты прав только в одном, Уокер, машину мы разминировали, сигнал заглушили, остается рассказать детали и понести наказание. Уведите его.

— Минутку, полковник, — попросил задержанный, — как вы узнали? Вычислить меня было невозможно. Интуиция Михайлова?

— В этом мире нет ничего невозможного, особенно, если живут на свете такие гниды, как ты Уокер, — ответил Топорков.

Задержанного обыскали, увели и полковник направился к Михайлову.

— Товарищ генерал, сообщить в центр о задержании Уокера или вы хотите допросить его лично? — спросил Топорков.

— Доложите, полковник, но позже. Пусть пока остынет в камере, я дам указания, когда время наступит, — ответил Михайлов. — Как ты считаешь, Костя, как бы поступил американец на моем месте?

— Уокер?.. Полагаю, что он бы проводил допросы лично с применением психотропных и физических средств. В конечном итоге запрятал бы вас в какую-нибудь закрытую тюрьму с невыносимыми условиями пожизненно. У него есть понятие демократии, международной конвенции по правам человека и так далее. Но вся беда в том, что подобные правила должны действовать во всем мире повсеместно за единственным исключением — они не распространяются на него. Всем нельзя, а ему можно. В целом это не только его правила, это политика США.

Михайлов ничего не ответил. Он еще не определился для себя в главном — встречаться ли с Уокером лично? И что делать с ним потом? Топорков видел, как застыл в одной позе генерал, глядя в окно и размышляя. Позже произнес тихо:

— Пожалуй, я не стану встречаться с человеком, на которого не распространяются мировые правила. И слышать о нем не хочу.