Зовущие корни (СИ)

Светлана, не выдержав, засмеялась, прикрывая рот салфеткой.

— Пути, так пути, — неопределенно проговорил Михайлов, — у тебя один путь, Ефим Захарович, о народе, о простых людях не забывать. И все получится. Действуй, но не злодействуй.

Когда довольный и окрыленный Пономарь уехал, Светлана спросила мужа:

— Боря, ты знаешь акционеров завода?

— Не знаю. Ты хотела услышать — на каком основании я сделал вывод, что Пономарь сядет в кресло директора завода? — спросил он, сам же отвечая на вопрос: — Это из логики следует. Заводик нерентабельно стал работать, сотрудники жалуются на низкую зарплату и несвоевременность выплаты. До зарплаты акционерам — как до фонаря. Им прибыль нужна, а ее нет или почти нет. Кого на место директора поставить? Есть один свеженький, новенький человечек, они с ним побеседуют, поймут, что он лучший из кандидатов. Я же не зря озвучил, чтобы он к разговору готовился. Видишь, Света, все просто оказывается.

Она подошла к мужу, прижалась к груди.

— У тебя всегда ларчик просто открывается… умненький ты мой… и родной.

Время… единственно постоянная константа. Все меняется, исчезает, появляется. Люди, планеты, галактики… Время не исчезает, не меняется и не появляется вновь. Оно лишь течет медленно или быстро. Прошлое стремительно, будущее неторопливо. Его бывает больше или меньше, но оно было и есть всегда. Время — то, что меняет историю, переписывает учебники. Но есть люди, не попавшие в свое время. Им приходится нелегко, их не понимают, не ценят. Время… оно возносит на вершину или кидает в пропасть. Его элементарно не хватает или оно находится в избытке. А иногда время начинает играть с человеком в больше-меньше.

Михайлов оформлял свое ООО «Соболь» самостоятельно, не прибегая к помощи юристов. Заранее изучил юридические тонкости, необходимые документы… Все шло гладко и быстро. Не зря в песне поется: «Как хорошо быть генералом»…

Все уперлось в получение лицензии. Руководитель районного отделения «Россельхознадзора», чувствовавший себя царьком, никоим образом не соглашался дать долгосрочную лицензию ООО, которая разрешала хозяйственную и иную деятельность, связанную с использованием и охраной объектов животного мира. Закон это позволял, но не позволял местный царек.

Михайлов убеждал: «С конца октября по апрель Михайловка отрезана от райцентра. Осенью ледостав, через Лену не перебраться, понтонные мосты разведены, зимой дороги занесены снегом, не проедешь, весной ледоход. Охотники вынуждены ждать декабря, потом пешком идти тридцать километров за лицензией и обратно еще тридцать, а в это время уже вовсю идет охота. Это очень неудобно охотникам, люди итак отрезаны от большой земли, не имеют ни каких удобств, необходимо пойти им навстречу, закон позволяет. Пусть получают именную лицензию в нашей фирме».

Но местный руководитель, Царьков Иван Степанович, сидел в кресле с ухмылкой. Все только о генерале и говорят — он и это может и то. Давно пора прекратить сплетни и поставить мужика на место. Пусть теперь посплетничают, что генералишка на лицензии обломился. Кузнецову расскажу, он обрадуется.

— Соответствующие надзорные органы не в состоянии проконтролировать своевременно вашу деятельность, если вы бы получили такую лицензию, — с явным удовольствием заговорил Царьков, — именно ваша изолированность не дает мне морального права выдать долгосрочную лицензию, по которой вы сможете работать бесконтрольно в ущерб государству. Ответ однозначный — долгосрочную лицензию вы не получите. До свиданья.

Михайлов не стал спорить и что-то еще доказывать, он вышел на улицу, закурил. Светлана, ожидавшая его в машине, подошла.

— Не дали?

— Не дали, — ответил Михайлов.

— Это, наверное, хорошо. Сам подумай, зачем нам лишняя головная боль? Выдавать именные лицензии, контролировать госпошлины, понаедут с проверкой… В уставе есть деятельность по закупу, обработке и продаже пушнины? Есть, что еще надо? Так что спасибо этому Царькову надо сказать, отвел от лишних проблем.

— Ты права, Света, конечно, права. Фирму оформили, зарегистрировали, счет открыли, обойдемся без лицензии. Купим, выделаем и продадим шкурки, все правильно. Но здесь другой аспект есть — политический. Царьков меня, в принципе, поимел, что на имидже скажется. Хотя… зачем мне имидж в Михайловке? Ты у меня есть и достаточно, — он улыбнулся, — поедем по магазинам, купим сотовый телефон. Станем иногда в город звонить, а то в сплошной отрыв ушли.

Около Универмага Михайловы встретили Пономарева, поговорили так, ни о чем и разбежались. Пошли в отдел сотовой связи, выбрали телефон. Светлана чувствовала, что Борис не в настроении, чем помочь не знала. Это пройдет, время вылечит. Опять это время… оно еще и лечит.

Пономарев ничего не сказал Михайлову, но после разговора не поехал, полетел к Царькову. Ворвался в его кабинет.

— Ты знаешь, говяжья твоя голова, кому ты в лицензии отказал, знаешь? — закричал он.

— А, защитничек нашелся, депутат новоиспеченный, пользуешься своим правом неприкосновенности. Ничего, с тобой еще разберемся, Кузнецов и не таких обламывал, как ты.