Зовущие корни (СИ)

— Я хотел спросить и посоветоваться — ты шкурки выделывать умеешь? — она согласно кивнула головой. — Вдвоем с Матреной сможешь обработать шестьсот шкурок или чуть больше и что для этого необходимо, какие сроки?

Василиса подумала, ответила, не торопясь:

— Необходимо помещение, например, клуб или школа, пластмассовые емкости, подойдут ванны, ингредиенты… не стану перечислять все. Если запустить поэтапный процесс, то можно справиться за месяц вполне. Заранее приготовить доски, плечики и так далее.

— Возьмешься за это, Василиса? Помещение клуба, составишь список необходимого — я куплю и привезу. В помощницы тетку Матрену возьмешь. Я еще с ней не разговаривал, но, полагаю, она согласится.

— Почему Матрену? — спросила она.

— Ей все равно делать нечего, она не охотится. Ты можешь тоже за соболем сходить дней на десять-пятнадцать, а потом начать выделку, когда охотники первую партию доставят. Мне важно качество выделки, пусть за два месяца, если это необходимо.

— Хорошо, с Матреной я сама поговорю, мы возьмемся и сделаем, — ответила Василиса.

— Отлично! Я в этом процессе не разбираюсь и нос совать не стану, поэтому вся ответственность на тебе, Василиса. Как, когда и что делать — решай сама. Если что-то надо из досок сделать — щиты деревянные, плечики… все говори и что купить надо. Обращайся, не стесняясь, в гости приходи почаще, мы со Светланой всегда тебе рады.

Михайлов встал, собираясь уходить домой, но вспомнил и спросил еще:

— Тридцать тысяч тебе, как старшей, и двадцать пять Матрене достаточно?

— Вполне, — ответила Василиса.

Оставшись одна, разложила привезенное по местам, расставила, как хотелось. Теперь это ее родной дом… еще не обжитый, но желанный и свой. За короткое время, пока находилась здесь, Василиса ни разу не вспомнила своих детей, мужа и родителей. Суета переезда, новая обстановка… двор и дом не напоминали ей о прошлой жизни.

Теперь перед глазами постоянно маячил Михайлов, его образ не выходил из головы и мысли неизменно пульсировали о нем. Она складывала привезенные чурки под навес, колола их, унося поленья на растопку, и все время думала — это он привез, почему? Это он пригласил, перевез и предложил работу, почему? Добрый дядя или что ему надо? В добрых дядей не верила. Может, ему нужна я? Но он приехал, ни разу меня не видя, у него красивая жена. Василиса поняла, что подумала о себе, как о женщине, впервые за последние несколько лет. Нет, это отвергла сразу, как баба она ему не нужна.

Затопила плиту, поставила чугунок с картошкой и чайник, все думала, не понимая. Взял на работу и если бы не обещал платить деньги — понятно. Она бы отработала без вопросов бесплатно, доброе отношение дорого стоит. Но опять не сходилось, он предложил ей больше, чем Матрене.

Надо бы купить электроплитку и чайник. Там они были ей ни к чему без света. Попросить Михайлова, чтобы привез из района, когда поедет, в счет будущей зарплаты. Опять Михайлов… раньше бы сама сбегала за сорок верст и не подумала, а здесь всего-то идти тридцать, упрекнула она себя. Наваждение… он не выходил из головы никак.

Почти пустая Михайловка радовала Василису. Сейчас бы сбежались деревенские бабы посмотреть, поговорить, поохать. Привыкшей к одиночеству сложно переносить людскую назойливость, но тетка Матрена, естественно, прибежала. Василиса не ответила на ее вопросы о жизни, рассказала о предложении Михайлова. Матрена сразу ударилась в похвалу, тараторила без перерыва полчаса, не меньше. Василиса решила аккуратно закинуть удочку:

— Почему он меня перевез сюда, я не просила?

— Ой, Василиса, что ты говоришь, он без просьб за всех думает, все знает и все видит, обо всех печется. В деревне при нем пить перестали, мужики за ум взялись, Колька на работу устроился. Пономарю не дал нас облапошить, тот с бандитами приехал на трех машинах, а генерал вертолеты военные вызвал. Что тут было… На свадьбу полковник военный прилетал на вертолете. А наш-то как вышел в форме… вся грудь в орденах, медалях, на штанах полосы широкие красные, как у казаков… Наверно, казачий генерал, храбрый. А мужик-то какой работящий…

Василиса слушала Матрену, как в отдалении, стараясь представить Михайлова в генеральской форме с орденами и медалями. Получалось в образе что-то среднее между офицером и казаком, как говорила тетка Матрена… Зеленый китель с эполетами и аксельбантами, синие бриджи с широкими красными лампасами, хромовые сапоги, начищенные до блеска…

— Ты что, не слышишь, что ли? — ткнула ее в бок Матрена, — когда готовиться начнем?

Василиса словно очнулась, ответила:

— После выборов, как привезут все по списку, я скажу.

Она встала и ушла в огород. Матрена вздохнула: «Не отошла еще от горя, пять лет прошло, а все каменная».

6

Зря петухи будили Михайловку ранним воскресным утром. Туман, растекающийся по реке и окрестностям, обещал хорошую погоду. Встававшее солнце рассеивало его лучами, заглядывало в окна и поднимало жителей.

Просыпалась Михайловка теперь не с петухами, а с восходящим солнцем, умывалась, приводила себя в порядок и высыпала на улицу народ в праздничной одежде — сегодня выборы.