Зовущие небеса (СИ)

Тот вечер и еще два месяца они провели вместе. Они упивались друг другом, как сладким пряным вином. Их притягивало друг к другу магнитом, они уже не представляли себя порознь. И тут в их такой счастливой жизни снова появилась тетка, в черном кожаном комбинезоне со шлемом в руке. Она с порога закричала на Анис, нагрубила Игорю, с ней случилась настоящая истерика. Тогда-то Игорь и догадался, что тетушка практикует по отношении к племяннице порочную лесбийскую страсть, в те времена экзотическую. Ну, конечно, мужиковатая эмансипэ, которая не прочь "нюхнуть и пыхнуть" при случае, − и такая чистая нежная девочка, чего тут еще ожидать. В тот вечер черной тетке удалось заполучить Анис, и она увезла девочку на мотоцикле, "прокатиться с ветерком". Вернулась Анис к Игорю поздно ночью подавленной, присела на старенький диван, прижалась к нему плечиком и шепотом попросила почитать из его книги "Пространство белых риз". Игорь читал и читал, сам увлекся, пока девочка, его милая, нежная Анис, не заплакала, да так жалостно, так горько!

− Что с тобой, дитя моё?

− Не будет у нас счастья, Игорь! Я чувствую, как сгущаются тучи. Убьют они меня...

− Кто? За что? Откуда такие мысли?

− Я сама не знаю. Это лишь предчувствие. Прости. Почитай еще, мне так нравится.

Игорю показалось, что девочка превратилась в пугливую газель, ожидающую нападения леопарда, который подкрадывается на мягких сильных лапах к беззащитной жертве, а она еще не видит хищника явно, но чуткие ушки улавливают неясные звуки, а острое обоняние предчувствует движение яростной мощи там, за черной скалой. Мышцы ее грациозного тела напряглись, она готова в любой миг сорваться и унестись прочь от опасности, но зверь совсем рядом и он столь коварен и голоден, что шансов выжить у несчастной газели нет. Но что он может сделать в том неизвестном и чуждом пространстве, в котором жила эта хрупкая девочка? Только молитва − всё, что оставалось. Игорь молился горячо, но молча, чтобы не напугать девушку, к такому не привыкшую, в такое не верующую.

Потом Игоря пригласили на день рождения Родиона, он взял с собой Анис. Знакомые приняли девушку в свой круг, мужчины поедали восточную красавицу жадными очами, Анис опустила глаза, закрывшись густыми ресницами, и прижалась плечиком к плечу Игоря. Девушки поняли, что эта скромница им не конкурентка, обласкали и все время пытались успокоить. Вдруг случилось нечто потрясающее. По традиции, "после третьей" под аплодисменты и шумные просьбы дам штатный бард компании Борис, он же Боб не"Дилан взял в руки гитару, пробежался длинными пальцами по струнам, подкрутил колки и спел для начала поздравительную "Чарочка моя":

Чарочка моя серебряная,

На золотом блюдечке поставленная!

Кому чару пить, кому здраву быть?

Пить чару Родиону

На здоровье, на здоровье Васильичу.

Новорожденного зацеловали, кто не успел, протянул свои подарки, да и успокоились, вроде...

Тут всё и случилось!.. Борис мягким перебором по отзывчивым струнам приступил к любимой песне "Тонкая рябина": "Что стоишь качаясь то-о-о-онкая рябина-а-а..." Игорь почувствовал, как напряглись мышцы девичьей спины под его рукой, из подсознания всплыл образ газели в ожидании крадущегося леопарда. Боб закатил карие очи и затянул так, будто это молитва церковного песнопения. Он пел, словно плакал, едва сдерживая рыдания, видимо в который раз переживая недавнее расставание с любимой.

"Как бы мне, рябине,

К дубу перебраться,

Я б тогда не стала

Гнуться и качаться.

Тонкими ветвями

Я б к нему прижалась

И с его листами

День и ночь шепталась".

Но нельзя рябине

К дубу перебраться,

Знать, судьба такая, -

Век одной качаться.

Девушки зашмыгали порозовевшими носиками, мужчины часто заморгали и нервно потянулись к сигаретам и бокалам.

Анис же бросилась к Игорю, обняла изо всех сил, зарылась лицом в его шерстяной груди − её трясло, она рыдала в голос, подвывая, вставляя незнакомые слова, видимо персидского происхождения: намитарсам, хатарнак, немихам... Сидевшие рядом девушки, сами с мокрыми лицами, гладили ее по головке, ошеломленный Игорь сжал хрупкие плечики и только шептал: "ну что ты, милая, ну прекрати, пожалуйста, успокойся..." Наконец, Анис оторвалась от намокшего свитера, подняла зерёванное личико и тоненько протянула: "Прости, можно мне уйти... прости, так стыдно". На прохладном вечернем воздухе девушка и вовсе успокоилась, только вздыхала и просила прощения за свою "невоспитанность". А Игорь тупо молчал, чувствуя, как под сердце заползает черная холодная змея. Уложив девочку спать, он уединился на кухне, попытался молиться − не получилось, допил початую бутылку водки, и только после этого рухнул головой на согнутые в локтях руки и отключился.