Зовущий из тени (СИ)

Девочка никогда не задумывалась, сколько жриц живет в храме Вастарны. На праздниках появлялось, наверное, несколько десятков, но в лицо Орри знала только Верховную - тавхоэни Эрисею. Ну, и конечно, Дивильду и Лирсли, которые вели занятия. И Айху, хранительницу библиотеки и обладательницу самых шикарных на свете иссиня черных кос. Если бы у Орри были такие волосы, она ни за что не стала бы их заплетать. Они окутывали бы ее до самых колен, словно шелковый плащ, и все мальчишки, и даже парни постарше, провожали бы ее восхищенными взглядами. А Орри делала бы вид, что не замечает этого. Правда, никто не распускает волосы до замужества, да и после - разве что при близких, но... когда очень красиво, то наверное, все же можно?

От фантазий о собственной неотразимости девочка немного повеселела. Между тем, коридор оставался пустым, а двери по обеим его сторонам были плотно закрыты. Орри немного подумала и осторожно постучала в одну из них. Никто не ответил. Девочка нажала на ручку, но дверь, похоже, была заперта. Кештиора вздохнула и пошла дальше.

Ни людей, ни голосов - пусто и тихо. Ей стало бы не по себе, если бы она не знала, что храм Матери - самое безопасное место в мире.

Коридор закончился аркой из красного мрамора, за которой оказалась ведущая вниз лестница. Орри спустилась по ней, цепляясь за перила: ослабевшие ноги настойчиво требовали отдыха. Добравшись до нижней ступеньки, девочка обессиленно уселась на нее.

Перед ней была еще одна мраморная арка - нет, три подряд: белая, голубовато-серая и снова белая. Дальше виднелся короткий коридор, а за ним - огромная двустворчатая дверь, украшенная росписью. Сюжет картины был знаком Орри: великая Мать поднимается в небо, посылая живущим свой нежный серебристый свет и благословение. Из нижних углов картины к ней тянутся уродливые лапы чудовищ - раньше Орри нравилось их рассматривать, но теперь почему-то совсем не хотелось. Твари жадно смотрят на Мать, но не смеют приблизиться к ней: бдителен Страж в кроваво-красных доспехах, и наготове в его могучих руках длинная секира с хищно поблескивающим серпом на конце.

Разглядывать картину можно было долго: художник был искусен и не пожалел ярких красок. Но гораздо больше Орри хотелось узнать, что там, за дверью. Очень может быть, что самое главное помещение храма. Тайный алтарь Вастарны, например, к которому пускают только высших жриц. Или хранилище для самых редких, самых секретных книг.

Любопытство победило усталость. Орри поднялась и заковыляла к двери.

Изнутри слышалось пение. Множество женских голосов, слаженно звучащих, глубоких и сильных.

Орри толкнула дверь, но та не поддалась. Стучаться девочке не хотелось: это могло помешать поющим, а Кештиоре жаль было обрывать музыку. Она прижалась ухом к прохладной створке и замерла.

Мелодия была неспешной и очень торжественной, а слова - незнакомыми. Снова древний язык?

Слабость опять вернулась, и Орри с сожалением поняла, что не только не доберется до своей комнаты, но даже по лестнице подняться не сможет. Она опустилась на каменный пол сбоку от двери, свернулась калачиком и крепко уснула.

- Вставай. Эй, вставай!

Орри открыла глаза. Лирсли настойчиво трясла ее за плечо.

- Не стоит спать на камнях. Я тебя еле выходила, не хватает только, чтобы ты еще и простудилась. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.

- Тавхоэ, кто это пел? Можно мне посмотреть, что там, за дверью?

- Туда нельзя заходить никому, кроме посвященных, - покачала седой головой жрица.

* * *

Девчонка, к счастью, спорить не стала. То ли надеялась при случае все-таки сунуть нос в запретный зал, то ли действительно покорилась.

Лирсли с трудом дотащила ее до комнаты: Кештиора едва держалась на ногах и клевала носом, а нести ее на руках было слишком тяжело - все-таки не малышка, хоть и исхудала в последнее время.

Уложив девочку, жрица вышла, закрыла за собой дверь и приостановилась, колеблясь. Ей и самой стоило поспать: была глубокая ночь, а Лирсли за последние трое суток почти не отдыхала.

Следовало бы, конечно, вернуться к внутреннему алтарю и продолжить бдение вместе с остальными. Сейчас каждый голос на счету: часть жриц погибла, больше половины лежат больные в закрытой части храма, и едва ли многие из них выживут.

Мшаная лихорадка, прокравшаяся в город, не обошла стороной даже дом великой Матери. Песнопения должны были остановить беду, но Лирсли видела, чувствовала, что Вастарна не помогает своим верным, не пытается их спасти. А это могло значить одно из трех: или богиня оскорблена, или ее внимание занято чем-то иным, или же она бессильна. Мать не подавала никаких знаков, и ни в книгах, ни даже в самых древних свитках пока не удалось найти записей о подобных несчастьях.