Зря ты нанял меня, артефактор!

— Я бы грохнул тебя, но я слишком жаден. Так что искренне предупреждаю: как заплатишь мне за работу — вали из города подальше, аристократишка, — прошипел Бакоа, подходя ко мне и помогая подняться.

— Хм… Я одного не понимаю: как так вышло, что вашу якобы настоящую столицу держит шпана с расстроенной психикой? — цокнул языком артефактор.

Да, наверное, просто все мы устали к этому моменту. Вчерашний день был долгий. Сегодняшний день тоже долгий. Про ночь я вообще молчу.

Так или иначе, Мокки зарычал и бросился на Талвани, отпустив меня на безжалостную волю гравитации. Тилвас уклонился и подставил вору подножку. Я успела возмущенно подняться, но тут Мокки рухнул и ударил по колену уже меня — я упала на Тилваса, мимоходом рубанув его по кадыку, — Тилвас взвыл и негодующе вцепился мне в плечи в стиле «Как ты смеешь?!», и мы оба сверху грохнулись на Мокки Бакоа, издавшего сдавленный хрип.

…Небо над лесом расцветилось фейерверками: это в замке до кульминации дошла свадебная церемония. Клянусь быть с тобой единым целым, пока смерть не разделит нас, — и все такое.

— Идите к гурху, вы, идиоты, — пробормотала я, закрывая глаза.

По всем драматическим канонам мне нужно было упасть в обморок, но три обморока за два дня — это немного слишком. Так что я просто лежала пластом, не реагируя на внешние раздражители, и позволила этим двоим переругиваться, скидывать меня на землю, потом поднимать и ворчливо тащить куда-то, обсуждая мое «слабое здоровье».

А что?

Неплохая оказалась тактика.

***

Вскоре таким макаром мы вырулили к тайнику, где лежала заранее припасенная сменная одежда и сумка для драгоценностей. Дурацкий яд цавсраску продолжал волнами перекатываться у меня в крови: мне становилось то немного лучше, то гораздо, гораздо хуже. Общая слабость не покидала, и к ней добавилось мерзкое жужжание в ушах: комары в мозгу, бабочки в животе, ну что ж такое-то.

Пока я мучительно долго ковырялась с переодеванием, а Мокки хмурился, уточняя, точно ли я сама ударилась, а не эта каланча меня головой обо что-нибудь приложила, упомянутая "каланча" удалилась в кустики, а вернулась с каким-то белым, светящимся в темноте цветочком.

— Это тебе, — помявшись, сказал Талвани. — Конечно, обычно я преподношу девушкам цветы в букетах, но сегодня получается вот так. Цветок поможет с шумом в ушах.

После этого нас ждала долгая и неприятная дорога через чащу — мы не собирались возвращаться в гостиницу, с которой начали, предпочтя вместо этого добраться до лесного городка Шга`Нчаух, располагавшегося с другой стороны от Опалового леса.

Мы вышли из леса и, несмотря на позднюю ночь, сумели поймать случайный кэб: сегодня они катались тут и там, надеясь на праздничных пассажиров. Для кэбмена Тилвас и Мокки разыграли великолепную сценку, которая была призвана как-то объяснить наше неурочное присутствие в этой части леса. Легенда заключалась в том, что мы были крестьянской компанией — парень с девушкой и их младший братишка (Мокки), которые надеялись пробраться на свадьбу в замке, но их турнули прочь, предварительно сыпанув немного золотых — щедрость во время праздников считается хорошей приметой.

Кэбмен поверил и всю дорогу до города расспрашивал нас о свадьбе. Мокки угрюмо молчал, я жевала цветок, пребывая в полубессознательном состоянии («Мухоморов наелась» — объяснил Тилвас), зато сам Талвани разливался счастливым соловьем, живописуя свадьбу — «вид из-за забора».

Наконец кучер выкинул нас у какого-то амбара, игравшего роль нашего дома. Едва он скрылся за поворотом, как мы перестали махать ему. Мокки скинул с плеча мешок и вручил нам еще одежду.

— Снова переодеваемся, — велел он.

— М-да, — цокнул языком Тилвас. — Мое главное открытие за последние несколько суток: основная часть работы воров — наряжаться. Кто бы знал, что вы такие шмоточники.

На сей раз Мокки вновь надел воровской комбинезон, я оказались в наряде усталого торговца-мужчины с обвисшими усами, а Тилвас — в костюме шута-черной-птицы.

Это аристократу не понравилось.

— И к чему такой выбор? — хмуро попросил он, поднимая руки, от которых вниз убегала имитация черных крыльев.

— В таком антураже твой амулет не заметен, — пожал плечами вор. — Скажешь, что работал на празднике клоуном, а кэб взял пополам с господином торговцем, чтобы дешевле вышло, — и Мокки издевательски подмигнул аристократу. — Заходите в гостиницу с главного входа и покупайте комнаты. Я через окно приду, незваным гостем.

— К кому?

— В пустой номер, естественно, — осклабился Мокки и растворился в темноте.

В гостинице при помощи Тилваса я кое-как добралась до спальни.

— Чай, кофе, еще могильный цветок или, может, душевные разговоры? — на прощанье предложил артефактор, глядя на то, как я большим чугунным ключом едва нащупываю скважину.

— Я сейчас сдохну, какие разговоры?.. Стоп. Ты сказал могильный цветок?! Я ела могильный цветок?!

— Да, там кто-то прикопан в лесу, кажется. Но ведь помогло?

— Напомни мне такие на твоей могиле посадить, артефактор, когда я или Бакоа тебя все же пристукнем.

— Какие же вы оптимисты, а, — фыркнул Тилвас.