Зря ты нанял меня, артефактор!

Я наблюдала за закатом, разливавшемся по Джинглберри. В городке были сплошь красные острые крыши с бумажными фонарями, свисающими по углам. Солнце, опускающееся за горную гряду, будто граблями проходилось по улицам, расчесывая их на вечерние и дневные пряди. Из ремесленных лавок и частных компаний выходили служащие, спеша домой. Суетились карманники: наметанным глазом я отличала их еще до того, как они опускали руки в кошельки прохожих. Вдали звенел гонг, знаменующий закрытие биржи.

Тилвас подошел и, не спрашивая разрешения, снова дотронулся до моей спины, видимо ища, как именно шел разрез там, под татуировкой. Во время всей «перерисовки» он был деловит, сосредоточен и явно воспринимал меня чисто как носитель нужной информации. Ни слова, ни хохмочки. Когда-то я мечтала, чтобы эта самоуверенная каланча заткнулась, но сейчас мне не нравилось молчать. В голове было слишком много мыслей, и страхов, и волнений — враг, Мокки, вся наша миссия —  и — я поняла это с некоторым удивлением — я бы хотела обсудить всё происходящее с Тилвасом, а не запираться, как делаю это обычно.

Меня бесило, что он в кои-то веки молчит, но я бы скорее откусила себе язык, чем первая начала беседу.

— Я видел спины многих женщин… — вдруг задумчиво пробормотал Талвани. — Но твоя отличается.

Фух, ну наконец-то!.. От облегчения я ядовито прыснула:

— Ай, молодец какой! И похвастался, и проявил недюжинную наблюдательность, а, Талвани?

— Да, я мастерски умею убивать двух зайцев, — язвительно отозвался он. — И убил бы трех, если бы у кого-то в этой комнате (подсказочка: не у меня) было чувство ритма. Странно, что ты не в курсе такого понятия, как драматическая пауза.

— В курсе, но не даю ей шанса, — строптиво ответила я. — После паузы обычно идут донельзя предсказуемые реплики, а я не люблю банальность.

Прошло несколько секунд, заполненных молчаливым танцем длинных пальцев на моей спине. Я кашлянула.

— Заболеваешь? — участливо поинтересовался Тилвас.

— У нас вроде диалог был, нет? — напомнила я.

— Нет. У нас не было диалога. Я хотел сказать тебе комплимент, ты перебила, и все, мы снова молчим, чтобы не дай небо не скатиться в банальность и не расстроить твою тонко-чувствующую натуру.

— Ты издеваешься! — опешила я.

— Отнюдь нет. Я просто вежливо откликаюсь на твои желания, сформулированные вербально.

Я затылком чувствовала его широчайшую бессовестную ухмылку.

— Не мне тебя учить, что куда важнее слов интонации и жесты, — проворчала я.

— Да. И запахи. Особенно запахи, — промурлыкал Тилвас.

— Это еще к чему?

— Ты хочешь знать, какой комплимент я собирался сказать, вот к чему, Джеремия. Но я уже не скажу.

— Ой, ты себе льстишь, Талвани.

— Это ты себе льстишь, если думаешь, что я не чувствую в твоем запахе еще кое-что.

Я дернулась.

— Пф. У меня нет секретов. Не осталось. Излишки совместного путешествия. А, подожди, или ты про то, что я вчера украла духи из парфюмерной лавки? Ну, можешь надеть на меня наручники.

— Ну вот, теперь и косвенное вербальное подтверждение подтягивается… Наручники, а что дальше? — хмыкнул он и, не успела я разразиться гневной и обязательно очень острой тирадой в ответ, вдруг зажал мне рот рукой. — Тихо! Смотри!

— М-м-м-м! — взбрыкнула я, но бесполезно.

К тому же, я увидела то же, что Тилвас. А именно: через окно к нам на подоконник вылезло три крупных паука. Вытянувшись шеренгой, они поклонились Тилвасу, а потом так же безмолвно побежали обратно по внешней стене гостиницы.

— Посланники оришейвы. Быстрее за ними! — приказал артефактор, натурально сигая в окно.

— А схема? — растерянно крикнула я.

— Я давно ее перерисовал! — отозвался он откуда-то издалека.

Ах ты гад.

***

Вслед за черными паучками мы бежали по улицам Джинглберри.

Гонка наша была слегка идиотской, потому что гонцы старого рёхха были маленькими и незаметными, и пробегали между людей совершенно бессовестно, тогда как Тилвас и я работали локтями, щурились, теряя паучьи силуэты в тенях, а иногда банально не были способны на тот или иной трюк вроде взлета по вертикальной стене.

— А ты в лиса превращаться случайно не умеешь? — крикнула спутнику я.

— Пока нет! — отозвался Талвани, сверкнув улыбкой через плечо.

По дороге к нам присоединялось все больше и больше пауков… Они стекались со всех сторон, заставляя бродячих кошек шипеть, выгибая спины, а псов — отчаянно лаять. Пауки вели нас прочь из городка, и вот мы, следуя за целой паучьей армией, оказались в светлом кедровом лесу…

Между стройными деревьями совершенно не было травы и кустарников — только темный шэрхенмистский песок, и, изредка, каменные домики-фонари, в которые принято ставить свечи во имя усопших. Мы трусцой бежали по гравийной дорожке, будто шевелящейся от пауков.

— Я надеюсь, они не собираются таким макаром вернуть нас в сам Северный крест, поболтать с начальником! — буркнула я, уже порядком запыхавшись.

— Я бы на твоем месте надеялся, что они не ведут нас напрямую к врагу… — отозвался Тилвас, заставив меня споткнуться на полушаге.