Зря ты нанял меня, артефактор!

Теперь во время своих визитов заклинатель молчал. Меня кормили, не давая столовых приборов. Выводили в уборную под конвоем четырех человек. На разговоры никто не реагировал, а каждая из попыток побега заканчивалась провалом. Однако мне не причиняли никакого физического вреда, не считая резьбы по спине.

Чем чаще я думала, что это значит, тем хуже мне становилось.

— У него уже есть тело, зачем рисовать схему на мне?! — успела крикнуть я перед тем, как заклинатель в очередной раз швырнул в меня пульсаром.

На этот раз колдун ответил:

— Разве наличие одной лошади мешает тебе купить вторую, другой породы и для других задач?.. К тому же, тела так быстро износятся во власти Хозяина.

Гурх.

А на пятый день мне удалось. Удалось сделать это — вытащить штырь из колеса койки. Я ковыряла его голыми руками пять суток, и в итоге смогла.

Ничто и никогда еще не казалось мне таким сокровищем, как этот металлический прутик длиной три сантиметра. Я была готова целовать его. Я изо всех молилась, чтобы никто из тех, кто приносит мне еду, не заметил, как теперь покосилась кушетка.

С трудом дождавшись ночи, я стала ковыряться в дверном замке. Отмычка, мягко говоря, была не лучшей... По ощущениям, я копалась несколько часов, но наконец что-то щелкнуло.

Не дыша, я открыла дверь. Темный коридор убегал по обеим сторонам: молчаливый, сонный. Я двинулась направо: я знала, что слева была только лестница вниз, под которой тупик и туалет. Периодически я видела другие двери в камеры, но они были пустые. Перед поворотом я остановилась: за углом горела лампада и было слышно тихое посапывание. Это тюремный надзиратель увлеченно читал какую-то маленькую книжечку.

Я подождала, надеясь, что он уснет, но история оказалась неплохой: страницы листались, тюремщик продолжал сопеть. Внутри у меня поднималась нетерпение.

Это так сложно: стоять на пороге свободы, но не иметь возможности дотянуться до нее прямо сейчас.

Ладно. Время рисковать. Я стремительно выскочила из-за угла и напала на тюремщика, ударив его головой о стол. Потом полминуты хладнокровно держала руки у него на сонной артерии — надеюсь, он не скоро очнется.

Я сняла с его пояса связку ключей, лампаду и меч. Обобрала по полной. Вскоре коридор сменился лестницей. Я поднялась по ней, открыла замок одним из ключей: снова коридор, такой же, в каком была моя камера…

Пустые карцеры. Поворот. Еще один уголок тюремщика с канделябром, но этот сам по себе спит, уронив голову на стол. Связки ключей нет. Я занервничала, на цыпочках проходя мимо.

Почему эта тюрьма такая большая и такая пустая? Где, я прах побери? Это не похоже на действующее пенитенциарное учреждение.

Еще один этаж. Пустые карцеры. Поворот. Тюремщик уронил голову на стол, у него ни меча, ни ключей…

Стоп. Нет!

Я дрожащими руками подвинула голову бессознательного надзирателя. Под щекой у него лежала маленькая книжечка. Тюрьма заколдована. Я хожу по кругу.

Вспомнив, что смутило меня несколько дней назад, я подошла к стене и все-таки разглядела старый рисунок, выбитый на ней давно умершим мастером.

«Гребень Проклятых» — было написано рунами стародольнего языка.

Лампа выпала из моей руки.

Глава 31. Гребень Проклятых

Я знала об этой тюрьме из старых легенд.

Гребень Проклятых — это темный осколок тяжелого форта, разрушенного в конце десятого века вследствие каких-то экспериментов срединного народа.

А срединники, в свою очередь, — это самый знаменитый из древних народов Лайонассы. Такой же магический, как и мы, шэрхен, только при этом обласканный вниманием богов-хранителей… Что, впрочем, не привело срединников к счастливому концу: вся нация была жестоко вырезана и уничтожена в 1147 году нашей эры. В живых осталось только несколько десятков студентов, живших в то время у нас на островах, чьи потомки затем, века спустя, вернулись на материк, чтобы построить там Лесное королевство со столицей в Шолохе. Уже не срединники, еще не шэрхен — когда я вижу шолоховцев, я думаю, что они обманули саму вселенную, уготовившую им теплую могилу. Именно поэтому они кажутся такими легкими и бессовестными оптимистами, вызывающими не что иное, как глухое раздражение у других стран… И зависть. Да, наверное, зависть.

Так вот, в последние пару столетий перед своей гибелью народ срединников постоянно что-то мутил в океане к востоку от Шэрхенмисты. Они проводили какие-то исследования, щедро платя нам драгоценностями и знаниями в обмен на допуск.

Никто не знает, привели ли те эксперименты хоть к чему-нибудь. Но физические следы разрушений, оставленных луноликими срединниками, раскинуты по восточным островам Шэрхенмисты до сих пор…

Так и Гребень Проклятых.