Зримая тьма

Этот низкорослый и белолицый человек не принадлежал к числу наших рабочих — слишком уж чисто он был одет. Я тут же сообразил, что он перелез через забор, что нападение совершилось, что нас застигли врасплох и что незнакомец может меня убить. Я почувствовал, как в груди у меня перехватило дыхание, словно мне зажали рот и нос. Воротник рубашки незнакомца был расстегнут, и он тяжело дышал, судорожно подергивая плечами. Человек держал руки по швам, и из сжатой в кулак правой руки торчало короткое лезвие ножа. Колени его были выпачканы пылью. Я перевел взгляд с ножа на лицо человека, белое, квадратное, с незапоминающимися чертами, которое, однако, мне никогда не забыть, потом снова посмотрел на нож. Человек перехватил мой взгляд и, видимо смутившись, нерешительно отвел руку с ножом назад, за спину. Я попытался было сдвинуться с места, но не мог, ибо боялся ножа, а кричать было стыдно. Позади замирали крики женщины, перемежающиеся тяжелыми прерывистыми стонами. Человек осторожно сделал маленький шаг вперед, держа правую руку за спиной, и вышел из тени домика на освещенное желтыми лучами догорающего солнца место. Какое-то чувство, быть может страх, исказило его рот, обнажив зубы. Он медленно высунул руку из-за спины и показал мне нож, как будто предлагая продать его по дешевке или даже подарить. Я упорно смотрел на нож.

Внезапно тишину нарушили крики, свист, хлопанье дверей, лай встревоженных комнатных собачек. Послышался топот. Я чуть повернул голову в сторону, все еще не спуская глаз с ножа, и увидел швейцарца-боксера, который бежал пружинистыми шагами, как спортсмен, размахивая согнутыми у самой груди руками. Длинная прядь русых волос билась над его расплющенным носом. Он подбежал ко мне и, заметив нож в руке стоящего напротив человека, остановился рядом. Мы молча ждали, потом человек повернулся и пустился бежать. Наш страх сразу рассеялся.

Швейцарец бросился вдогонку все тем же немного неестественным шагом, словно спортсмен, тренирующийся на беговой дорожке. Он догнал бегущего, и я увидел, как рука, державшая открытый нож, разжалась, и, тускло блеснув, нож упал на землю. Человек поднес руку к голове, словно пытаясь прикрыть глаза от невыносимого света, и, пригнувшись, продолжал бежать. Швейцарец подбежал сбоку и вдруг нанес ему страшный профессиональный удар. Человек подскочил, нелепо раскинул руки, как неопытный прыгун в воду, и упал, ударившись лицом о землю.

Я поднял нож и отбросил его в сторону. Человек лежал все на том же месте и, повернув голову набок и широко разинув рот, царапал пальцами землю.

— Мне надо пойти посмотреть, как там наши арабы, — обратился я к швейцарцу и, оставив его, побежал к сараю. Шамун прятался за барабаном с кабелем у боковой стены сарая. От страха он растерял весь свой западный лоск и только молча вертел головой. Я отобрал у него ключ от сарая и опустил в карман. Хорошо хоть, что все арабы снова были в сарае, откуда доносилось их приглушенное пение.

Стоя в нерешительности у дверей сарая, я испытывал такое же чувство, как при массированных воздушных налетах, которые мне пришлось пережить во время так называемой битвы за Англию. Налетчики рыскали среди домиков поодиночке и группами, а я в изумлении и полной растерянности стоял, словно парализованный, глядя, как враги свободно и безнаказанно бродят по всем знакомым закоулкам лагеря. Они распоряжались здесь как дома, входили в домики и казались непобедимыми. Увлеченные поисками, они не обращали никакого внимания на служащих компании, молча наблюдавших за ними. Потом основная группа налетчиков пробежала мимо, оставив позади отставших, и схватка началась.

Из бара по ту сторону дороги вышел огромный грек-бурильщик. В ногах у него путался отбившийся от своих погромщик. Обхватив руками колени грека и нагнув голову, он старался защитить от ударов лицо, а грек, как по барабану, колотил его кулаками по спине. Два француза — охотника за кабанами — настигли измученного и перепуганного мужчину с толстым брюшком и атаковали его с обеих сторон. Один из французов дернул его за ногу и свалил на землю. Джонстон тоже побывал в бою и, как видно, получил удар по голове. Он шел шатаясь, сжав обеими руками виски и ритмично раскачиваясь всем туловищем, как яванский танцовщик. Мимо пробежали еще несколько человек; никто не пытался их остановить. Перед ними на дороге стоял Быоз, на шее которого все еще висел фотоаппарат. Он отскочил в сторону, замахал руками и что-то сердито закричал. Потом появился костлявый бледнолицый парень с разбитым в кровь носом. Он бежал один, шатаясь из стороны в сторону, и, когда Бьюз вытянул руку, как будто пытаясь остановить сорвавшуюся с привязи лошадь, повернул и понесся обратно.