«Зритель, будь активен!» Как музеи рассказывали об искусстве в 1920–1930-е годы

Андрей Ефиц «Зритель, будь активен!» Как музеи рассказывали об искусстве в 1920–1930-е годы

На обложке: кадр из фильма Александра Преснякова «Эрмитаж» (1938). Госфильмофонд РФ

Введение

От тебя, прохожий, зависит:

Быть могилой мне или кладом,

Говорить или молчать мне;

Сам ты это определяешь.

О друг, не входи бесстрастным![1]

Поль Валери, стихи на фасаде Музея человека в Париже (1937)

В марте 1932 года Шармион фон Виганд, американская корреспондентка выходившей в Москве газеты Moscow News, опубликовала репортаж из Государственного музея нового западного искусства (ГМНЗИ) – одного из главных в те годы собраний современного искусства в мире. Статья была посвящена впечатлениям посетителей ГМНЗИ, которыми они делились под плакатом «Зритель, будь активен», в одноименной книге отзывов, лежавшей на столе. В дискуссиях, бурливших на ее страницах, перевес был явно на стороне посетителей, скептически настроенных к модернизму. Однако призывы повесить Матисса за «Музыку» и «Танец»[2] не смутили фон Виганд и натолкнули ее на следующее сравнение:

Впервые в истории пролетариат побуждают интересоваться современным искусством. В Европе коллекции современного искусства рассеяны далеко друг от друга. В Америке прекрасные собрания находятся в частных руках, но их не открывают для широкой публики, и даже студенту трудно получить к ним доступ. В некоторых случаях, например, чтобы увидеть знаменитую коллекцию <в Фонде> Барнса в пригороде Филадельфии, посетители должны получить специальную рекомендацию, а затем принудительно прослушать лекцию – и только потом они смогут просто посмотреть картины. И горе тому студенту, который вздумает критиковать это искусство и разойдется во взглядах с миллионером. Его в два счета выставят на улицу, в то время как в Москве студенты-художники могут видеть Матисса, Гогена, Пикассо, Ван Гога и других представителей французской школы во всей красе[3].

Книга отзывов «Зритель, будь активен» в Государственном музее нового западного искусства, 1931–1932.ГМИИ им. А. С. Пушкина

Фон Виганд, с таким же энтузиазмом писавшая о дизайне текстиля и производстве детских игрушек, настолько оказалась впечатлена успехами молодой советской республики, что в какой-то момент стала сочинять стихи о «городе стали Сталинске»[4]. Приверженность марксизму она сохранила и по возвращении в США. Свой след оставило и знакомство с ГМНЗИ: именно экспозиция музея сподвигла ее стать художницей, ныне считающейся одной из наиболее заметных последовательниц Пита Мондриана. Перемены, вдохнувшие жизнь в советские музеи, восхищали и тех, кто был далек от социализма. «У вас музеи живые!» – под таким заголовком в «Вечерней Москве» в октябре 1932 года вышло интервью с Рене Юигом: хранитель Лувра восторгался научным и «необычайно ясным» подходом «марксистской» экспозиции в Государственной Третьяковской галерее (ГТГ)[5].

Еще одна знаковая для истории французских музеев фигура, родоначальник «новой музеологии» Жорж Анри Ривьер, в рамках турне по музеям мира приехал в СССР в августе 1936 года. Посетив с пару десятков советских музеев, в том числе Эрмитаж, ГТГ и ГМНЗИ[6], Ривьер тут же опубликовал статью в столичной газете Le Journal de Moscou: заместитель директора Этнографического музея Трокадеро в Париже отмечал, как сопроводительные тексты, диаграммы и иллюстрации в «динамичных» советских музеях делают их доступными и понятными для любого посетителя[7].

В интервью по следам московского визита Рене Юиг восхищался советскими музеями – и похоже, не совсем своими словами.Вечерняя Москва. 1932. 6 октября