Зуб дракона

Чтобы немного взбодриться, я подошел к стойке и, взяв бутылку, залпом выпил остатки водки. В голове немного зашумело, по телу поползла сладкая истома, и на душе полегчало.

Ханыга подошел ко мне, волоча по полу туго набитый мешок. Бросив его на барьер, он довольно похлопал рукой по тугому боку:

— Вот они, родимые, вот они, зеленые… Не тушуйся, Вованчик. Все даже лучше получается, чем мы хотели. Ну что бы мы сейчас делали с нашими деревянными? Водку жрали на кухне? А там ты мистером будешь, швейцар перед тобой дверь станет распахивать.

Я молча кивнул головой, лишь бы отвязался. И без его трепа было тошно. Опустившись на стул, Ханыга небрежно забросил ноги на стол, явно подражая ковбоям из вестернов, и, закурив, посмотрел на часы.

— Так. Через двадцать минут еще мешок принесут.

Покосившись на его рожу, я презрительно скривился. И что за дерьмо? Полжизни по зонам бушлаты снашивал, а что-то из себя еще строит. Представив Ханыгу в смокинге и с кейсом в руках, я невольно усмехнулся. А ведь тоже, подлец, не дворником там собирается стать. Подумав об этом ітамі, я тоскливо вздохнул. В какое дерьмо я вляпался?! И ведь нет другого выхода. Это еще после кассы можно было где-нибудь затаиться, пока все забудется, а теперь… Я тоже закурил и, повернувшись к Ханыге спиной, облокотился о стойку барьера, забросив автомат за спину и положив рядом пистолет.

Несколько минут мы оба молчали, думая каждый о своем. Уж не знаю, что там грезилось Ханыге, наверное, голый гарем, а мне представился белый теплоход, бегущий по синей воде. Тот самый, из детства. И я стою на верхней палубе в обнимку с шикарной блондинкой. Только блондинка почему-то получилась похожей на Нинку. От такого ісовпаденияі я сплюнул горькую слюну и шепотом выматерился. Пропади оно все пропадом! Если бы не эта сучка, то и не было бы столько бед у меня. Не попал бы в зону, не получил бы по черепу арматурой и не лежал бы в психушке. И Ханыги тоже не было бы. И не торчал бы я сейчас здесь, ожидая то ли пули, то ли сладкой жизни. Только при мысли об этой сладкой жизни становится почему-то горько.

Я вспомнил, как Нинка равнодушно клепала на меня в суде, а ее мамаша верещала на весь зал и плакалась судьям, что я ее дочери жизнь загубил, и снова шепотом выматерился. Мои мысли прервал грохот у меня за спиной. Дернувшись от неожиданности, я подскочил на месте, мгновенно повернулся к двери, ведущей в подсобки, и мысли у меня в башке заскакали, как горох, рассыпанный по полу: іНачалось! На штурм пошли!.. Твою мать, не хочу подыхать!!!і. Вскочивший на ноги Ханыга дико заорал и стал палить из автомата, водя им из стороны в сторону и выбивая из двери щепки и куски обивки.

Меня как будто парализовало страхом. Тупо глядя на дверь, я ожидал оттуда либо брошенной гранаты, либо здоровенных амбалов в черных полумасках и со штурмовыми автоматами в руках, точно таких, каких я видел по телеку. В голове продолжали вихрем носиться мысли: іА как же заложники? Заложники-то как же?!і.

Из оцепенения меня вывел шорох за спиной, который я расслышал даже сквозь грохот Ханыгиного автомата обострившимся от опасности слухом. Круто обернувшись, я увидел шестерых заложников, сжавшихся от страха у стены, и Степанова, бегущего прямо на меня с поднятыми руками и перекошенным, жутким от засохшей крови лицом. Меня как будто что-то толкнуло в спину. Плохо соображая, что я делаю и вообще, что к чему, я налетел грудью на барьер и, вскинув руку с пистолетом, не целясь, выстрелил. Степанов подпрыгнул на бегу, взмахнул скованными наручниками руками и грохнулся на пол.

Затвор в Ханыгином автомате выбросил последнюю стреляную гильзу и клацнул, как будто точку поставил. Ханыга схватил со стола другой магазин и стал нервозно вставлять его непослушными руками, то и дело опасливо поглядывая на дверь и свирепо матерясь.

— Обманули, суки… Падлы, всех порешу!..

Наконец он справился с дрожащими руками, магазин глухо щелкнул, попав в гнездо. Рванув затвор, Ханыга выпустил еще одну короткую очередь в открывшуюся дверь и крутанулся на месте, наставляя автомат на заложников.

Удивленный тем, что до сих пор никто не ворвался в зал, я схватил автомат за ствол, пригнул его к полу и заорал:

— Не стреляй! Подожди, ты…

Несколько секунд мы боролись, пытаясь вырвать друг у друга автомат, и вдруг оба замерли и переглянулись, услышав телефонный звонок. Я еще раз дернул автомат за ствол и рявкнул:

— Это не нападение, идиот! Нас бы смяли уже!

Ханыга проорал, боясь мне поверить и желая этого:

— А что тогда, твою мать?

Я снова прорычал, толкая этого тупицу в грудь и отводя от себя ствол автомата:

— Да опомнись ты! Ты что, не видишь, что никого нет? Думаешь, они бы от твоей стрельбы разбежались?

Ханыга недоверчиво покосился на дверь. Взяв автомат наизготовку, он осторожно заглянул в коридор, ведущий в подсобки, и, никого не увидев, пошел вперед, настороженно поводя стволом из стороны в сторону.

Телефон продолжал настойчиво дребезжать. Я схватил трубку и заорал:

— Да! Кто это?

Голос на том конце провода рявкнул: