Зуб дракона

Мне трудно было сейчас судить: был ли выгодным этот обмен? Я был слишком подавлен и разбит навалившимися на меня бедами и потерял способность здраво рассуждать. Во всяком случае этот обмен произошел, хотел я того или нет. Аминь…

Мое внимание привлекли крики со стороны оцепления. Женский голос, удивительно знакомый, возмущенно кричал кому-то:

— Пропустите меня! Вы не имеете права меня задерживать! Я же вижу его, вот он стоит. Я знаю, что ему нужна моя помощь! Немедленно пропустите меня, слышите?! Сейчас же!..

Опустив голову, я посмотрел в ту сторону, откуда доносились крики, и, приглядевшись, узнал Машу Сокову, безуспешно пытавшуюся прорваться через оцепление. Какой-то верзила в форме облапил Машу обеими руками, стараясь не слишком сильно помять ее при этом и уговаривая не нарушать порядка. Видимо, отчаявшись уговорить этого мастодонта, Маша поступила так, как поступают все женщины в подобных ситуациях. Пронзительно взвизгнув, она стремительно укусила верзилу за руку и, вырвавшись из его объятий, побежала ко мне. Верзила посмотрел ей вслед и только безнадежно махнул рукой.

Я со слабой улыбкой смотрел на Машино приближение и вдруг совершенно отчетливо понял, чего я хочу и, самое главное, могу сделать. Это было очень немного из того, что можно было сделать вообще в этом гнусном и лишенном милосердия мире, но, пожалуй, это было единственно доступное мне, и, во всяком случае, уж это-то было в моей власти.

Маша с налету бросилась мне на грудь и сбивчиво залепетала, то и дело всхлипывая и шмыгая носом:

— Игореша, миленький, живой… Господи, живой… Я вся извелась, все слезы уже выплакала… Как только узнала, что здесь творится, сразу же сюда прилетела. Сердцем почувствовала, что ты здесь. Маме твоей звонила, спрашивала, а она сказала, что ты у друга ночуешь. А я думаю: ну как же у друга, если он тоже здесь?..

Легонько отстранив Машу в сторону, я с удивлением посмотрел на ее зареванную мордашку:

— А ты его откуда знаешь?

— А я вас видела вместе, когда он тебя на работу подвозил, помнишь?.. А тут смотрю, он здесь. Ну, думаю, не обмануло меня сердце, значит, и ты тоже здесь. И еще вспомнила, что произошло здесь два дня назад, и совсем сердце изнылось. Ну, как специально тебе…

От ее трескотни у меня закружилась голова, и, бесцеремонно прервав Машу, я задал ей вопрос, который хотел задать, как только она подбежала ко мне:

— Манюня, пойдешь за меня?

Маша ошарашенно замолчала и после длительной паузы, в течение которой я смог вволю налюбоваться ее растерянностью, справившись наконец с собой, непонимающе пробормотала:

— Это как же?.. Зачем?.. Это… Это что же, ты мне… предложение делаешь?

Мне от ее изумленной мордашки вдруг стало весело и даже как-то спокойнее на душе, и я бесшабашно ответил с самым невинным видом:

— Ага, предложение.

Манюня несколько секунд поморгала глазенками и вдруг, уткнувшись лицом мне в грудь, снова заревела. Осторожно обняв ее, я недоуменно пожал плечами и на всякий случай уточнил:

- іУ-у-у-у-уі — ідаі или інет?

Сквозь рев я с трудом разобрал:

— Дурак ты, Степанов.

Ну что же, хоть какая-то конкретика. Грустно улыбнувшись, я погладил Машу по пушистой голове и с горечью сказал:

— Это я уже слышал сегодня, солнышко.

Подняв голову, Маша спросила сквозь слезы:

— От кого?

Осторожно вытирая пальцем слезинки на ее припухших щеках, я ответил:

— Ну, во-первых, от тебя, днем. Ты уже забыла?.. Во-вторых… Во-вторых, от врага, который стал моим другом, и в-третьих, от друга, который стал…

Подумав о Вальке, много раз рисковавшем сегодня жизнью ради меня (все же и ради меня тоже!), я почувствовал невольный стыд и поправился:

— Который, наверное, стал моим… врагом… Теперь мне осталось только самому себе сказать: іДурак ты, Степанові, - и этот сумасшедший день наконец закончится.

Выслушав мою тираду, Маша покачала своей пушистой головой, словно сомневаясь, все ли в порядке с моей, и жалобно сказала:

— Я ничего не поняла, Игореша. Ты говоришь какими-то загадками.

Я еще раз погладил ее по голове и успокоил:

— Тебе и не надо ничего понимать, золотце. Да, признаться, я и сам еще не все понимаю… Так ты мне не ответила: да или нет?

Маша снова спряталась у меня на груди и прошептала едва слышно:

— Да.

Ну, что же, по крайней мере, хоть с этим полная ясность. И если я еще был в состоянии это понять, то считать себя конченым идиотом у меня не было достаточных оснований.

Подведя таким образом итог, я решил, что это достойное завершение сумасшедшего дня и мне остается только радоваться тому, что я еще кому-то нужен в этом похабном мире и кого-то могу сделать счастливым. Впрочем, я совсем забыл о маме. Пожалуй, она все же права, я действительно плохой сын. Интересно, позвонил ли ей Валька?

Легонько встряхнув Машу за плечи, я спросил:

— Пойдешь сейчас со мной? Ко мне? Я тебя с мамой познакомлю. Мама у меня замечательная.

Сделав невинные глазки, Маша ошарашила меня, видимо, решив взять реванш за свою недавнюю растерянность:

— А мы уже знакомы…

Заметив, что у меня от изумления глаза полезли на лоб, Маша пощадила меня и немного успокоила:

— По телефону…