Зуб кобры

Мне захотелось сочувственно улыбнуться ему, но я удержался от этого необдуманного поступка. Взглянул на часы: прошел уже почти час, как эти трое появились здесь. Была середина короткой гивейской ночи, и я решил вернуться в гостиницу, чтобы немного поспать. Для земного человека было трудно привыкнуть к суткам, длившимся чуть больше двадцати часов. И тут я заметил, как дочь Пожилого подзывает официанта.

— Это совершенно невозможно есть! — донеслось до меня (она, конечно же, имела в виду торт). — Отдайте его собакам! Может быть, они доедят.

Официант стоял, ни жив ни мертв.

Я заметил, как побледнел Пожилой. Он залпом осушил полный бокал вина и принялся рассчитываться с официантом. Китаец за его спиной остался, как и прежде, невозмутим.

Несколько секунд дочь Пожилого наблюдала за тем, как ее отец отсчитывает деньги. Затем молча встала и направилась к выходу. Китаец немного растерялся, не зная, как поступить: то ли остаться с хозяином, то ли пойти с молодой хозяйкой. И все же отдал предпочтение первому.

Я поднялся и не спеша двинулся к выходу. Уже подходя к дверям, увидел ее. Она стояла на ступенях лестницы, подставляя лицо ночному ветру, и смотрела куда-то в темноту. Неожиданно около нее появились трое подвыпивших парней; остановились, бесцеремонно разглядывая ее и усмехаясь. Она отвернулась от них, но они не отошли, а наоборот, осмелели. Один из них грубо схватил ее за руку, пытаясь обнять. Она влепила ему пощечину. Двое других схватили ее с боков. Медлить было нельзя.

Выскочив на улицу, я коротким взмахом руки сбил с ног одного из нападавших. Развернувшись, молниеносным движением ноги нанес другому удар в пах и тут же в челюсть. Парень отлетел к дверям ресторана. Третий, замахиваясь, подскочил ко мне сбоку. Я пригнулся, схватил его за брючину, резко рванул вверх — нападавший покатился по ступеням лестницы.

Двери ресторана распахнулись, и на улицу мягко, словно кошка, выпрыгнул китаец. За ним спешил Пожилой. Парни, прихрамывая и осыпая меня ругательствами, бросились наутек. Но я больше не обращал на них внимания. Я смотрел в глаза китайцу, который, казалось, готов был напасть на меня. Дочь Пожилого вовремя положила руку ему на плечо. Некоторое время мы с ней смотрели друг другу в глаза.

Подъехал неизвестно откуда взявшийся магнитор. Пожилой, даже не взглянув на меня, взял дочь за руку и почти силой втолкнул ее в машину. Сел следом. Китаец сел на переднее сидение рядом с водителем, и магнитор тут же умчался, исчезнув в ночном городе.

Посмотрев себе под ноги, я увидел что-то блестящее на ступенях лестницы. Нагнулся, поднял серьгу с красным камнем, оброненную дочерью Пожилого. Она еще хранила приятный сладковатый аромат ее духов. Что ж, неплохой сувенир на память!

* * *

… Таня! Мы летели с ней прямо на закат, подобный туннелю из радуг. На выходе из туннеля было слепящее белое солнце. Под нами — расплавленное закатом спокойное море, колыхавшее медленные аметистовые волны.

— Прощай, закатный мир!.. — почти поет Таня. Хорошо знакомым мне движением она отбросила назад волосы, откинулась на поручень гравиплана.

При взгляде на нее теплеет сердце. Глаза Тани следят за мной спокойно, с любопытством. Мне очень многое хочется сказать ей сейчас, но она молчит, молчу и я.

Под прозрачным, почти невесомым крылом гравиплана расстилается море, а сам аппарат похож на многоцветную бабочку в лучах заката…

И вдруг все исчезло. Я открыл глаза и увидел голубой шар над головой. Шар слабо мерцал, но главное — нет больше Тани! Или это был только сон?..

Я закрыл глаза: снова виделось прозрачное зеленое море, звонко плескавшее волнами на белый и легкий, как пена, берег, радужный закат… Видение длилось секунду, после чего я окончательно проснулся.

Шар над головой вспыхнул, замигал и погас. Только сейчас, ощутив, что лежу на широком диване совсем без одежды, я понял, что это реальность, а море и Таня — только сон. Отбросил простыню, сел на постели, попав ногой на халат, валявшийся на полу.

Сумеречный красный свет заливал комнату. На удивление, здесь было прохладно и приятно, как бывает только ранним утром, когда солнце еще не взошло и лишь слабая заря освещает восточный горизонт. Именно поэтому фотоэлемент потушил светильник на потолке.

Я провел ладонями по лицу, пытаясь стереть остатки сна, вспоминая вчерашний день во всех подробностях и в особенности встречу в ресторане «Волшебный Гарем». Вдруг совершенно неожиданная мысль пришла мне в голову: у меня сейчас, наверное, очень глупый вид — сижу голый, свесив ноги с дивана, взлохмаченный и сонный. Эта мысль почему-то заставила меня суетливо натянуть на себя халат, хотя в номере никого, кроме меня, не было.