Зуб кобры

Вдруг меня осенило: ведь совсем недавно здесь произошел направленный удар боевым излучением. Поэтому и повалены стволы, ведь боевой луч срезает, как спички, самые толстые деревья. Но здесь излучатель определенно обладал гораздо большей мощностью, а этот выгоревший овал — не что иное, как воздушная мишень. Без сомнения, излучатель находился за пределами атмосферы, скорее всего на спутнике.

Авторедактор переключил канал: снова побежали кадры рекламы. Я продолжал смотреть на экран, не замечая происходящего на нем.

Что это было? Неужели то самое оружие, о котором столько говорят?.. Очень похоже на то. Значит, оружие действительно существует, и они испытывают его! Как он сказал? Программа «Левиафан»?.. Что это за программа? Почему они сообщают о секретных испытаниях по телевидению?.. Хотя причина есть — погибли люди, а они этого не ожидали. Кто были эти люди? Возможно, какая-то экспедиция или жилой поселок?.. Главное для меня сейчас то, что они были вынуждены признать существование секретного проекта, который был целью моего прилета на Гивею.

«… Взрыв лабораторной установки…»? Я усмехнулся. Так, что я теперь знаю?.. Только то, что это излучатель необычной мощности, что они его испытывают, а значит, проект находится в стадии практических разработок… Мало!

Вдруг меня осенило: ведь телепередача могла быть, хотя и косвенным, но доказательством! Я подскочил к теледатчику, остановил беготню по пляжу полуголых девиц, исполнявших какой-то сумасшедший танец; нажал на щитке управления клавишу «Память», отыскивая нужный канал. Вот! Теперь кнопка «Запись», и через пять минут у меня в руках лежала памят-кассета с записью нужной информации. Я поискал глазами, куда бы ее спрятать. Не найдя ничего подходящего, сунул кассету в свой чемодан.

Это была первая удача за прошедшую неделю. Теперь снова в город, искать необходимых мне встреч. Сегодня можно будет прогуляться по общественным паркам, где я еще ни разу не был. Происшествие в ресторане «Волшебный Гарем» странным образом заинтересовало меня. Интуиция подсказывала мне, что случившееся имеет для меня большую важность, но ощущения эти были столь неопределенными и зыбкими, что осознать и оценить их до конца я не мог. Всю дорогу до столичного парка отдыха меня не покидало тревожное предчувствие каких-то грядущих событий.

В парке было тихо и спокойно. Близость природы всегда приносила большую радость на Земле. Здешняя природа во многом была похожа на земную, потому что была перевезена сюда с Земли, поэтому я с удовольствием бродил по широким аллеям, сидел на берегах маленьких искусственных водоемов и у аккуратных фонтанчиков. Плоские сизые кроны кедров отбрасывали длинные черные полосы прохладной тени, в которой укрывались уютные беседки и лавочки. Толчея и спешка большого города, казалось, была где-то далеко, и туда не хотелось возвращаться.

На обширной поляне в центре парка была оборудована спортивная площадка. Там шла какая-то игра. Многочисленные зрители — в основном молодежь — обступили барьер из металлической сетки.

Я подошел ближе.

Две команды девушек в майках, шортах и полосатых гетрах гоняли по площадке небольшой каучуковый мяч, поддевая его чем-то вроде прямых плоских клюшек с желобком внизу. Игра была в самом разгаре, страсти накалялись, болельщики оглушительно свистели, подзадоривая игроков.

Я протиснулся к самому барьеру и стал с интересом наблюдать за ходом игры, стараясь понять ее смысл. Вдруг среди остальных игроков заметил черноволосую девушку. Дочь Пожилого? Пригляделся — так и есть! В майке и шортах, как и все остальные, она выглядела проще и моложе, чем в дорогом вечернем платье, — обычная студентка, даже подросток, с лицом, полным задора и открытой радости юности. На голове солнцезащитный козырек.

Вот она ловко поддела клюшкой мяч и, коротко взмахнув, послала его в сторону противника. Бросилась следом, ловко обходя других игроков.

Я наблюдал за ее стремительными движениями, размышляя над тем, как бы возобновить с ней знакомство, когда в игре наступил перерыв. Черноволосая направилась к скамейке, где лежала ее сумка, взяла полотенце.

Она заметила меня быстрее, чем я успел что-либо предпринять для этого. На ее лице появилось выражение напряженного раздумья, но секунду спустя оно прояснилось и стало радостным. Она быстро вышла за ограду, подбежала ко мне; чуть было не схватила меня за руку, но вовремя опомнилась.

— Это вы?! — Глаза у нее блестели. — Я так рада!

— Странно, что вы запомнили меня, — улыбнулся я, осторожно пожимая протянутую мне руку. Ладонь у нее была теплая и мягкая, как у ребенка.

— Что вы! — воскликнула она. — Я все время думала о вас! Мы тогда так быстро уехали, и я ничего не успела о вас узнать… Вы такой храбрый, как Сакумаса!

Ого! Обо мне, оказывается, думали! Вот уж не ожидал, что она запомнит меня.

— Сакумаса? Кто это? — Я смотрел в ее сверкающие глаза, дивясь самому себе: она начинала всерьез мне нравиться! Трудно было остаться равнодушным к такой девушке.