Зуб кобры

— С детства я мечтала о такой колеснице, про которую мне рассказывала мама. Она увозит людей в далекую страну любви и счастья, где люди живут в мире и дружбе…

Слушая ее, я подумал, что на такую колесницу должен быть похож ракетоплан, летящий из глубин космоса к родной Земле.

Кунти негромко рассмеялась; нашла в темноте мою руку и сильно сжала пальцы. Я посмотрел в ее темное лицо, удивляясь столь неожиданному порыву девушки.

— Идемте же! — сказала она, порывисто открывая дверцу магнитора и выпархивая наружу. — Сакумаса очень не любит, когда нарушается установленный в нашем доме распорядок. А мы с вами уже опаздываем на ужин!

Я вылез из машины вслед за ней.

— Он нянчился со мной, когда я была еще совсем маленькая, — продолжала Кунти, беря меня под руку и направляясь по дорожке к дому. — Наверное, поэтому он до сих пор считает меня ребенком.

Застекленный, нависающий над нижней частью дома, второй этаж виллы медленно выплывал из-за деревьев. В темных стеклах арочных окон мерцали огоньки далеких звезд и изредка пробегал серый шлейф одинокой луны, появлявшейся из-за вереницы облаков, шедших с востока.

Мы поднялись по ступеням лестницы из плавленого, казавшегося черным камня на широкую веранду.

Из темноты неприметной бесшумной тенью появился какой-то человек и замер в смиренной позе в двух шагах от нас.

— Добрый день, Саку! — весело приветствовала его Кунти.

— Простите, госпожа, но давно уже вечер! — Китаец склонил голову в почтенном поклоне.

Он был на голову ниже меня. Голос глухой, но внятный. Почему-то я ожидал от его голоса чего-то необычного и звучного.

— Действительно, — как ни в чем не бывало, воскликнула Кунти, посмотрев на небо, — уже стемнело! Мы немного погуляли и не заметили, как наступил вечер. — Она весело рассмеялась, быстро взглянув на меня.

— Госпожа часто не замечает, как наступает вечер, — бесстрастно произнес китаец, по-прежнему горбясь в почтенном поклоне. Добавил: — Очень часто!

— Ну хватит! — нетерпеливо воскликнула Кунти. — Опять эти твои нравоучения? — В ее голосе зазвучали повелительные нотки.

— Как будет угодно госпоже! — Китаец поклонился еще ниже.

— Все меня учат! — недовольно проворчала Кунти. — Идемте, Миран! — Она взяла меня за руку, направляясь в дом.

— Господин пришел в гости к госпоже? — спросил китаец, выпрямившись.

Он, не отрываясь, глядел на девушку, но я ясно ощущал его пристальный взгляд на себе. Мне были хорошо знакомы подобные возможности.

— Да, это мой гость! Ты должен относиться к нему с таким же почтением, как и ко мне! — более повелительно сказала Кунти.

Мне показалось: еще секунда, и она топнет ножкой от возмущения.

Китаец снова поклонился, на этот раз мне.

Кунти фыркнула и крепче сжала мои пальцы. Стеклянные двери отворились, и мы вошли в дом. Хотя в темноте наружные габариты здания и выглядели весьма внушительно, я не предполагал, что внутри помещения могут быть такими большими.

Мы оказались в просторном зале. Стены его были в опаловых, жемчужных и оранжевых разводах, складывавшихся в образующие перспективу узоры. Пол и потолок из прекрасного полированного камня отливали мягким жемчужным блеском в розоватом свете больших, продолговатых, похожих на морские раковины, плафонов. Над залом выступал балкон с двумя широкими боковыми лестницами.

По одной из них нам навстречу спускался сам хозяин дома, попыхивая сигарой. Садор был одет в дорогой, элегантный костюм из светло-серой материи и строгую черную сорочку.

У меня сложилось впечатление, будто он только что приехал с какого-то званого приема, где весь вечер обхаживал глуповатых светских дам.

Кунти обрадованно заулыбалась ему:

— Ой, папа! Ты уже дома? А мне казалось, что ты задержишься на этом обеде до вечера!

Садор остановился около нас. Выпустив облачко горьковатого дыма, иронично произнес:

— А мне казалось, что вечер давно уже наступил! Ты опять удрала в город без охраны?! — в голосе его сквозило недовольство. — Сколько раз я говорил…

— Папа! — оборвала его Кунти. На лице ее появилось насмешливо-холодное выражение, как тогда, в ресторане «Волшебный Гарем».

Садор моментально почувствовал нависшую над ним опасность и нервно задымил сигарой.

— И перестань курить! — поморщилась Кунти. — Ты прекрасно знаешь, что я не выношу, когда при мне курят!

Садор, после минутного раздумья, бросил окурок прямо на пол и затушил его каблуком ботинка.

Кунти сменила гнев на милость. Улыбнувшись, повернулась ко мне:

— Миран! Познакомься, это мой отец. Пап, это Миран. Помнишь тот вечер в ресторане? Это он тогда спас мне жизнь… и не только тогда, — смущенно добавила она, бросив на меня быстрый взгляд.

— Кто это такой, Миран? — казалось, Садор не слышал ее слов. Он даже не взглянул на меня.

Кунти тут же нахмурилась.

— Миран служащий компании «Кирон Делукс» и мой хороший друг!

Садор молча окинул меня оценивающим взглядом.

Я поклонился ему и, стараясь отчетливо произнести каждую букву, представился:

— Меня зовут Миран Бедаро. Агент по внешним связям «Кирон Делукс», если угодно.

Мои слова не произвели на него особого впечатления. Кунти выступила вперед. Терпение ее, видимо, лопнуло.