Зубы Дракона

Ирма взяла трубку и добавила: «Приезжайте, Курт. Для Ланни это будет очень хорошо. Я хочу, чтобы он понял ваше движение и научился вести себя». Для апостола и пропагандиста невозможно было устоять перед таким приглашением. Ирма добавила: «Возьмите самолет из Бреслау, если так быстрее. Мы зарезервируем для Вас номер».

III

Это стало приключением для Бьюти Бэдд. Шесть лет прошло с тех пор, как Курт покинул Бьенвеню и не вернулся. Он нашел себе жену, а она мужа, и теперь они встретятся, как старые друзья, будут рады видеть друг друга, но их радушие будет тщательно отмерено. А их воспоминания будут походить на картины Марселя, висящие на стенах, но не для публичного показа.

Парсифаль Дингл был здесь, и он много слышал о чудесном немецком композиторе, который так долго жил у Бэддов. Ему не сказали, что Курт был любовником Бьюти в течение восьми лет, но он не мог не догадаться. Он никогда не задавал вопросы, что противоречило его философии. Мудрый и сдержанный джентльмен с седыми волосами, он нашел себе исключительно удобное гнездо и осторожно устраивался в нем, не занимая места больше, чем ему было положено. Он совершенствовал свою душу, наслаждался этим процессом и ничего не желал больше. Если немецкий музыкант, который читал Гегеля, Фихте и других философов своей страны, пожелает задать вопросы о внутренней жизни, Парсифаль будет рад ответить на них. В противном случае он будет слушать игру Курта на пианино в их номере и самостоятельно оценивать музыку.

Дружба для Ланни Бэдда всегда была одним из ценнейших подарков судьбы. Теперь он снова был счастлив быть с Куртом и Генрихом. Однако он был разорван пополам, потому что был на самом деле не с ними, а лгал им. Как странно использовать привязанность как камуфляж. Чувствовать симпатию и единство, но на самом деле не чувствуя их, а все время действовать против них! Дружба у Лан-ни была с Фредди, а Фредди и эти двое были врагами. С каким-то странным раздвоением личности, Ланни любил всех троих. Его дружба с Куртом и Генрихом еще жила, и в своих чувствах он вернулся в старые времена в Штубендорф двенадцать лет назад, когда он там впервые встретил сына главного лесничего. По правде говоря, Генрих уже тогда был нацистом, но тогда Ланни ещё не понял, что представлял собой нацизм, ну и Генрих тогда не представлял, что это такое. Это было видение прогресса Германии, её духовности, созидания, а не разрушения, выигрыш для немецкого народа без проигрыша для евреев, социалистов, демократов или пацифистов, всех тех, кого нацисты теперь держали в своих застенках.

Трое говорили о старых временах и были заодно. Они говорили о музыке Курта и по-прежнему были заодно. Но тогда Генрих стал говорить о своей работе и о последних событиях в партии и государственных делах, Ланни сразу пришлось начать лгать. Для него уже было недостаточно, чтобы молчать, как он делал раньше. Нет, когда молодой партийный чиновник пришёл в восторг от этой чудесной победы на выборах, Ланни должен был повторять: «Herrlich!» Когда Курт заявил, что позиция фюрера за мир и равенство среди народов была великим актом государственной мудрости, Ланни должен был сказать: «Es hat was heroisches». И все время в душе думал: «Кто из нас сошёл с ума?»

Нелегко придерживаться убеждения, что ваша точка зрения является правильной, и что все люди вокруг неправы. Это касается не только пионеров мысли, героев, святых, мучеников, но и сумасшедших и «винтиков», которых насчитывается в мире миллионы. Когда один из этих «винтиков» сумел убедить большую часть великого народа, что он прав, пять процентов должны остановиться и спросить себя: «Почему?» Особенно это было верно для одного такого, как Ланни Бэдд, который не был ни пионером, ни героем, ни святым, и, конечно, не хотел становиться мучеником. Все, что он хотел, это чтобы его друзья не ссорились и не заставляли его выбирать между ними. Курт и Рик были в ссоре с июля 1914 года, и Лан-ни пытался их помирить. Никогда он не казался менее успешным, чем сейчас, когда пытается действовать в качестве секретного агента Рика, Фредди и генерала Геринга, всех в одно и то же время!

Они обсуждали проблему, как подойти к канцлеру Германии, и договорились, что Курт был лучшей кандидатурой, чтобы сделать это. Он был старше всех и единственным претендовавшим на величие. Курт позвонил секретарю фюрера в Коричневом доме и сказал, что хотел бы не просто сыграть на пианино для своего любимого вождя, но и привести с собой старого друга фюрера, Генриха Юнга, и молодого американца, Ланни Бэдда, который посещал фюрера в Берлине несколько лет назад. Ланни должен был принести образец картин Марселя Дэтаза, у которого была тогда персональная выставка, и который был высоко оценен в прессе. Секретарь пообещал доложить этот вопрос канцлеру лично, а композитор добавил, где его можно застать. Излишне говорить, что он ещё добавил и к своей важности, потому что он жил в одном из самых модных отелей Мюнхена, с причудливым названием «Четыре времени года».

IV