Зубы Дракона

«Я горжусь», — сказал Ланни, и добавил: — «Картина называется Сестра милосердия, художник был тяжело ранен на войне, а потом его убили. Вы можете видеть, что он чувствовал, когда писал».

«О да!» — воскликнул Ади. — «Я тоже был ранен и знаю, какие чувства испытывает солдат к женщине, которая его выхаживает. Кажется, что великое искусство приходит только через страдание».

— Так нам говорил ваш Гете, герр рейхсканцлер.

Тишина, пока Гитлер повторно изучал живопись. «Чисто арийский тип», — прокомментировал он. — «Духовный тип, который поддается идеализации». Он посмотрел еще немного, и сказал: «Сострадание является одной из арийских добродетелей. Я сомневаюсь, что низшие расы способны чувствовать это так глубоко».

Это продолжалось довольно долго. Фюрер смотрел, а затем делал замечание, и никто не осмеливался говорить, если он не задавал вопрос. — «Этот вид искусства говорит нам, что жизнь полна страданий. Великой задачей человечества должно стать уменьшение его, насколько это возможно. Вы согласны с этим, герр Бэдд?»

— Конечно, и я знаю, что это было главной идеей жизни Марселя.

— Это задача высшей расы. Только она сможет это выполнять, потому что у неё есть и ум, и добрая воля. Ланни боялся, что он повторит вопрос: «Вы согласны с этим» и пытался придумать, как ответить, не вступая в пререкания. Но вместо этого, фюрер продолжал информировать его: «Это должно стать нашим руководящим принципом в жизни. Здесь в этой комнате представлены три великих национальности мира: немцы, французы, американцы. Какую пользу получит мир, если эти народы объединятся, чтобы защитить свою арийскую чистоту и гарантировать господство права во всем мире! Как вы думаете, добьёмся мы этого в наше время?»

— К этой цели надо стремиться герр рейхсканцлер. Каждый должен делать то, что он может.

— Можете не сомневаться, что я буду, герр Бэдд. Скажите это всем, кого вы знаете.

Хозяин Германии вернулся на своё место за столом. — «Я благодарю вас за то, что вы показали мне этот портрет. Я понимаю, что у вас проходит выставка?»

— Да, господин рейхсканцлер, Вы окажете нам честь, если придёте. Если вы предпочитаете, я принесу другие образцы работы.

«Я хотел бы суметь сделать это. Кроме того», — поворачиваясь к Курту — «Я надеюсь, что вы придете в мою квартиру, где у меня есть рояль. Но я боюсь, что я должен уехать в Берлин. Я был счастливее, когда у меня на руководстве была только политическая партия, а теперь, увы, у меня есть ещё и правительство. И, следовательно, любитель музыки и искусства вынужден отдать все свое время и внимание ревности и соперничеству маленьких людей».

Просмотр картины закончился, и служитель её унёс, пятясь и кланяясь на каждом шагу. Фюрер обратился к Курту и спросил о его музыке. Он поднял композитора до небес, сказав, что Курт оказал реальную услугу его делу. — «Мы должны показать миру, что мы, национал-социалисты, можем порождать талант и даже гений, равный лучшим образцам прошлого. Наука должна вдохновить высшую расу подняться на новые высоты, и, если это возможно, повести за собой низшие племена».

Он повернулся к Генриху. Он хотел услышать все, что молодой чиновник мог рассказать ему о Гитлерюгенде и его достижениях. Умелый глава огромной организации получал данные о личностях и операциях, которыми он руководил. Он задавал наводящие вопросы, наблюдая за ответчиком полузакрытыми глазами. Он мог быть уверен, что этот чиновник рассказывал ему правду, но она будет приукрашена энтузиазмом молодого человека. Генрих был едва ли одним, кто мог сообщить о закулисных интригах и предательстве. «Я бы хотел иметь больше молодых людей, таких как вы», — задумчиво заметил рейхсканцлер.

«У вас есть тысячи таких, мой фюрер», — ответил с восхищением экс-лесник. — «Люди, которых вы никогда не имели возможность увидеть».

«Мои сотрудники пытаются уберечь меня, как будто я восточная деспот», — сказал Ади. — «Они говорят мне о физической опасности, но я знаю, что это моя судьба, чтобы жить и делать свою работу».

VII

Беседа продолжалась довольно долго, Ланни был как на иголках, опасаясь, что великий человек может подняться и сказать: «Мне очень жаль, но мое время ограничено». Никто не мог себе представить, у кого хорошее настроение. Ланни смотрел на Курта, и даже подмигнул ему, но только Курт не отрывал глаз от своего хозяина и руководителя. Ланни пытался применить телепатию, думая, так напряжённо, как мог: «Теперь! Теперь!»

«Майн фюрер», — промолвил Курт, — «прежде чем мы покинем вас, есть нечто, что, по мнению моего друга Бэдда, я должен вам сказать».

— Что это?

— Большое несчастье, но не по его вине. Так случилось, что его сводная сестра вышла замуж за еврея.

«DormerwetterГ — воскликнул Адольф. «Ужасная новость!»

Я должен добавить, что её муж прекрасный концертирующий скрипач.

У нас есть много арийских артистов, и нет необходимости искать кого-нибудь из этой осквернённой расы. Как зовут этого человека?

Ганси Робин.

«Робин? Робин?» — повторил Гитлер. — «Разве он не сын того самого пресловутого спекулянта, Йоханнеса?»

— Да, мой фюрер.