Зубы Дракона

– Фамилии? На кой черт вам моя фамилия? – Дмитрий Петрович уставился на Шатова, не мигая.

– Как зачем? А вдруг мне попадалось ваше произведение? И оно мне понравилось? Как мы с вами сможем обсуждать ваше творчество?

– А не нужно его обсуждать. И читать вы его не могли! – выкрикнул Дмитрий Петрович. – Читать, печатать… Чушь. Бред. Ерунда. Писать!

– Позвольте, что значит ерунда? Литературу обычно пишут, а потом издают. И еще иногда читают.

– Вот. Вот в чем ваша ошибка. Да и не только ваша… Литературу…

А наш литератор потихоньку перестает себя контролировать. Это неплохо. Что-то на него давит, что-то поджимает беднягу. Такую истерику соорудить по пустяковому поводу – это нужно конкретно головой повредиться.

Головой повредиться, повторил мысленно Шатов. И вчера на ум приходило нечто подобное. Двинулся крышей, переработал, находится на излечении. Или проходит восстанавливающий курс. Иногда выступает перед детками. Делать, в общем, нечего, разве что пускать слюну по поводу семнадцатилетней девушки. А тут появился новый… – Шатов запнулся – … новый человек, с которым можно пообщаться или даже поиграть. Или…

– … похоже или не похоже, – закончил какую-то свою мысль Дмитрий Петрович.

– Потрясающе, – кивнул Шатов, – логично и разумно. Полностью с вами согласен. Можно вопрос?

Дмитрий Петрович перевел дыхание.

– Можно?

– Давайте.

– А вы тоже обязаны соблюдать режим питания? – невинным тоном поинтересовался Шатов.

– Что?

– У вас тоже в пище химия? Или это только у меня?

Лицо Дмитрия Петровича дрогнуло, явно прикидывая, какое выражение принять.

– Не нужно разыгрывать изумление или негодование, – посоветовал Шатов. – Просто скажите правду.

Дмитрий Петрович потер лицо руками, словно разминая и разглаживая пластилин.

– Все еще есть или уже нет?

– Уже нет, – тихо произнес Дмитрий Петрович.

– И сколько раз вы обожглись, прежде чем поняли?

– Один раз. Потом мне объяснили.

– А почему не объяснили мне?

– Зачем? – удивился Дмитрий Петрович, похоже, искренне.

– Чтобы я не делал глупостей.

– А вы бы их перестали делать?

– Попытался бы, во всяком случае.

– А вы уверены, что, у вас это получилось бы? – спросил Дмитрий Петрович.

– Я мог бы попробовать. Всякий нормальный человек мог бы выслушать предупреждение и попробовать ему последовать.

– Всякий нормальный человек, – бесцветным голосом произнес Дмитрий Петрович. – Всякий нормальный человек.

– Вот за комплимент – спасибо, – Шатов почувствовал, что удерживать на лице улыбку вдруг стало неожиданно трудно.

– Это не комплимент, – устало выдохнул Дмитрий Петрович и почему-то посмотрел на дверь. – Это констатация факта.

– То, что я ненормальный человек, это просто констатация факта, – протянул Шатов. – Спасибо на добром слове. Вы хотите сказать, что я съехал крышей, и тут меня вроде бы как лечат?

– Тут вам дают возможность вроде бы как вылечиться самому, – Дмитрий Петрович с хрустом размял пальцы на руках.

– Если честно, то шутка – слабая.

– Как шутка – да. Но это не шутка.

Шатов засмеялся.

– Это не шутка, – повторил Дмитрий Петрович, – совсем не шутка.

– И эта смирительная рубашка на мне…

– Это для того, чтобы вы не навредили себе или окружающим.

– Чушь. Вчера и позавчера на меня это не напяливали, я свободно перемещался по местности, разве что нарушал режим питания…

– Еще вчера утром полагали, что вы не опасны для окружающих, Евгений Сергеевич.

– А сегодня?

Дмитрий Петрович встал со стула и прошел по комнате, нервно потирая руки. Остановился:

– Вы действительно не помните того, что случилось вчера?

– Вчера? В школе? – Шатов улыбнулся, понимая, что улыбка вышла не слишком уверенная.

– Именно в школе. Помните?

– Я все помню. Помню, как мы с вами и Звонаревым шли через лес. Помню, как меня директор школы отвел в библиотеку, и как вы через два часа зашли за мной. Помню, как вы устроили мне экскурсию по школе, завели в галерею, а потом привели на практикум по анатомии… – Шатов сглотнул. – А там…

– Что там?

– Там двое мальчишек резали живую женщину…

– И вы…

– И я попытался их остановить…

Что он хочет услышать от меня? Что? Шатов закрыл глаза и перед ними появилась операционная, кровь, осколки стекла… Потом дети… Шатова показалось, что он снова слышит тонкий детский крик.

– А потом за мной погнались, я убегал, меня настигли… – Шатов замолчал. – Вы теперь скажете, что всего этого не было?

– Не скажу, – покачал головой Дмитрий Петрович. – Кое-что было. Мы с вами действительно были на вскрытии. Мертвого тела. Но на вас это произвело очень сильное впечатление. Очень сильное. Вы почему-то решили, что она жива…

– Она была жива. Это продавец из магазина.

– Нет. Она была мертва, и она никогда не работала в магазине. Вы разбили стекло и прыгнули вниз. Попытались ударить ребят. Потом побежали. Вы, кстати, обратили внимание на синяк у меня на лице?

– Обратил. Это я вас?

– Когда я вас попытался успокоить.

– Я помню, как вас ударил. Вы мешали мне спасти женщину, – теперь уже Шатов почти кричал.

– Она была мертва. Вы побежали прочь от школы…

– За мной гнались.

– За вами бежали, чтобы помочь.

– Да? Ногами по лицу?