Зудемон

Валера снял пальто и тяжело опустился на свой старый диван. Из кухни доносились звуки скандала между соседями, а из соседней комнаты – плач ребенка. Он сидел в своей комнате, окруженный скромными вещами, чувствуя, как тишина и холод медленно заполняют всё вокруг. В этой тишине он мог бы наконец отдохнуть, но покой был столь же эфемерен, как и теплота в его квартире.

Коммунальная жизнь, где каждый знал о каждом все, была невыносимой, но альтернативы не существовало. Здесь, в этих стенах, все было общественным, и даже редкие минуты уединения становились роскошью, которую невозможно было позволить себе без того, чтобы кто-то не вмешался. Он сидел на диване, в тишине своей комнаты, погруженный в тяжелые раздумья. Мысли о сегодняшнем дне не давали ему покоя, особенно момент в электричке, когда все вдруг перевернулось с ног на голову.

"Чёрт, что я натворил?" – промелькнула мысль, как вспышка, но он тут же отогнал её, будто боясь признать реальность. Он вспомнил, как нож скользнул в его руке, как он почувствовал сопротивление ткани и плоти. "Это ведь он полез на меня… Я просто защищался", – пытался оправдаться Валера, хотя где-то в глубине души понимал, что всё было иначе. Но эта правда была слишком ужасной, чтобы с ней столкнуться лицом к лицу.

Он мысленно возвращался к тому моменту снова и снова, каждый раз представляя, как могло бы быть по-другому. "Если бы я тогда не поддался, если бы просто оттолкнул его, ушел бы… Но нет, они бы не остановились. Они бы нашли меня позже, и тогда всё было бы еще хуже". В голове мелькали образы – холодный вагон, лица пассажиров, полные страха и безразличия. Никто не встал, никто не вмешался. "Чёрт, да ведь они все просто отвернулись, будто ничего не случилось", – с горечью подумал Валера. Он чувствовал, как мир вокруг него становится всё более враждебным, и ему пришлось адаптироваться, чтобы выжить.

"Кто я теперь?" – этот вопрос возвращался, но он избегал прямого ответа. Всё, что он чувствовал, это смесь ужаса и странного облегчения. Он выжил, и это было единственное, что сейчас имело значение. "А что дальше? Что будет, если кто-то заговорит? Но ведь никто не видел… Да и кому это нужно?" – мысли путались, переходя от одного к другому, но в них была одна общая линия – желание уйти от реальности, спрятаться от собственных решений и поступков.

Он поднялся и прошелся по комнате, стараясь не думать об этом дальше. "Завтра нужно будет встретиться с Митькой. Да, надо двигаться дальше. У меня нет выбора. Нельзя оставаться на месте… Это был всего лишь первый шаг". Эти мысли постепенно вытесняли страх и сомнения, оставляя лишь холодную решимость идти вперед, несмотря ни на что.

Валера знал одно: мир вокруг него изменился, и теперь он тоже должен был измениться, чтобы выжить. "Нет пути назад", – твердо решил он, чувствуя, как внутри него что-то затвердело, как лезвие ножа, который он так крепко держал в руке.

Валера, уставший от тревожных мыслей, наконец начал погружаться в сон. Однако его сон был не спокойным – в голове мелькали разрозненные образы, словно старые пленки, перемотанные на высоких скоростях. Картины сменяли друг друга, как безумные мультфильмы: то он видел себя в электричке, то вдруг перед глазами возникали сцены из прошлого, где всё казалось таким простым и безопасным. Но эти образы были размытыми, как в плохом кино, и не несли утешения.

Внезапно Валеру выдернул из сна громкий плач ребенка за стеной. Прислушавшись, он услышал, как кто-то начал стучать по батарее, пытаясь угомонить шум. Крики продолжались, но вскоре затихли, погрузив комнату обратно в темноту и тишину. Валера снова закрыл глаза, чувствуя, как сон возвращается, но теперь он был более тяжелым и угнетающим.

В следующем сне он снова оказался на крыше, где на него смотрела старуха, которая платила ему за ремонт. Только теперь она не просто смотрела с презрением – она вновь выкрикнула своё "Алкашня!", но на этот раз Валера не стал терпеть. В его сне он подошел к ней, схватил её за воротник и с силой затолкал деньги обратно ей в рот, желая заткнуть её навсегда. Этот акт был полон злобы и отчаяния, и Валера чувствовал себя так, словно пытался справиться не с ней, а с самим собой.

Но опять его разбудил резкий звук – на этот раз это было ощущение, что кто-то стоит рядом с кроватью. Он открыл глаза, вглядываясь в темноту, но комната была пуста. Сердце забилось чаще, но, не увидев никого, он снова закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что это всего лишь игра воображения.

И вот снова сон – Валера видит себя маленьким мальчиком, стоящим на школьной сцене в тот день, когда его принимали в пионеры. Он наблюдает за собой со стороны, словно зритель на киносеансе. Мальчик с сияющими глазами и полной верой в светлое будущее, получает галстук и клятву пионера. Валера хочет закричать, предупредить его, что всё это обернется крахом, что будущее не будет таким, как они обещают. Но его никто не слышит. Мальчик продолжает улыбаться, принимая клятву, словно это действительно что-то значит.