Зульфагар. Меч калифа

В другое время проклятие в адрес Аллаха (да простит Он, Ат-Тавваб, Приемлющий покаяние, правоверным то, что их уши услышали подобное богохульство!) ей не сошло бы с рук. Однако теперь бандитам было не до какой-то обезумевшей от горя женщины, тем более русской. Одни уже пошли по домам, грабить. Другие, всего несколько моджахедов, стояли поодаль, наблюдая, в качестве резерва, за общим порядком — вдруг все-таки кто-то попытается организовать сопротивление. Веселая троица потащила дергающегося в крепких руках, уже откровенно плачущего Славика куда-то в сторону.

А Ибрагим опять занялся Маликой.

Толпа вокруг начала быстро рассасываться. Каждый спешил к своему имуществу. Да и не хотелось становиться свидетелем очередного преступления. Крик матери Славика становился все тише — ее уводили, спасая от верной гибели, соседи.

— Так где же твои родные, красавица? — продолжал допытываться Ибрагим.

— У меня только один дядя, — видя, что за нее больше вступиться некому, обреченно ответила Малика.

— И где же он?

— Дома.

Главарь нахмурился.

— А почему он сюда не пришел? Я же приказал всем собраться!..

Надо будет запомнить этот факт! Потом, вечером, при разборе нападения, необходимо разобраться, кто из подручных не выполнил его приказ. И примерно наказать — своих тоже необходимо держать в страхе. Чтобы не расхолаживались и не забывали, кто среди них главный!..

— Он инвалид. Ходить не может…

А, ну что ж, тогда другое дело…

— Ну ладно, веди в дом, показывай!

Под взглядами немногих оставшихся на площади сельчан Малика и Ибрагим направились по одной из улиц. Она шла понуро, еще слабо на что-то надеясь. Он — с осознанием собственной власти над всеми этими людишками.

— Бедная девочка… — жалостливо проговорила русская женщина им вслед.

— Не тронет, — отозвался пожилой чеченец.

Он сказал это твердо и уверенно.

— У него ж ничего святого нет! — не согласилась женщина. — Бандит, он и есть бандит… Что ж его остановит?

Чеченец снова ответил громко — наверное, он сейчас убеждал не только, даже не столько эту соседку, сколько остальных, кто мог его слышать. В самом деле, начни потом разбираться в происшедшем родственники девушки, каждый вспомнит эти его слова и подтвердит, что он верил в благоразумие Ибрагима.

— Что остановит, говоришь?.. А кто у нее дядя? Ее дядя был ранен в девяносто пятом, когда воевал вместе с самим Басаевым!.. Нет, Ибрагим не посмеет ее тронуть!

— Ага, как же, станет твой Басаев заступаться за какого-то инвалида! — не согласилась женщина, но уже с некоторым сомнением. — Вон Тамарке Топчаевой он даже денег на лечение ребенка не дал. И когда у нее кафе сожгли, тоже разбираться с поджигателями-ваххабитами не стал… А у той ведь орден, «Честь нации» или какой там… Она ведь с ним, с Басаевым этим вашим, на Буденновск ходила, а он все равно ей не помог[9]. А тут — какой-то инвалид, — повторилась она. — Нет, не станет Басаев вмешиваться — слишком большой он теперь чин!..

— Все равно Ибрагим ее не тронет! — еще тверже заверил чеченец. — Он же мусульманин!..

Остальные молчали. Всем хотелось увериться, что с Маликой и в самом деле ничего не произойдет. Ну а себя в чем-то уверить — дело не такое уж и сложное.

А о Славике вообще ничего не говорили. Старались делать вид, что забыли. Его судьба была предрешена — и об это все знали. Не знали только, что ему предписана судьбой отнюдь не смерть…

Между тем в это время Славика неподалеку в чьем-то саду готовились насиловать. С него содрали штаны, завалили грудью на какую-то колоду… Юноша пытался сопротивляться, дергался, выл, захлебываясь слезами… Но этим только еще больше возбуждал бандитов.

— Не дергайся! — не выдержал наконец самый молодой из них, понимая, что его очередь будет последней. — Все равно не поможет. А то ведь убьем, нам нетрудно, и никто с нас не спросит за это, — он достал из кобуры пистолет и ткнул в лицо жертве. — А так хоть жив останешься…

Увидев перед собой оружие, Славик сдался. Он плакал, но теперь был готов на все.

… — Так где твой дом, красавица? — настаивал Ибрагим, перейдя на чеченский язык.

До сих пор он говорил по-русски.

Помимо того, что практически все чеченцы владеют этим, как не так давно говорили, «языком межнационального общения», русский вынуждены были знать приезжающие со всего света боевики-наемники. Никуда не денешься — должен же быть единый язык, который понимали бы все и в данном случае на эту роль больше всего годился российский. Что бы там по этому поводу ни говорили, но русский по-прежнему занимает пятое место в мире по числу людей, владеющих им.

Ибрагим уже знал, что не сможет устоять перед чарами этой девушки. И тем не менее по-прежнему испытывал некоторую неуверенность. Все же чеченка, а своих насиловать нельзя… И чего она не русская?.. Тогда и вопросов не возникло бы… А так — столько свидетелей видели, как он ее увел…