Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Наиболее искусные кузнецы принадлежали к клану Мбонамби, граничившему с мтетва па юго-востоке, а среди них одним из лучших мастеров считался Нгоньяма («Лев»). К нему-то и отправился Чака. Нгоньяма был одновременно плавильщиком и кузнецом. Подобно всем своим собратьям, он построил себе крааль в дикой и пустынной местности. Соплеменники обходили стороной краали плавильщиков, особенно если те были также и кузнецами. Еще бы: ни для кого не было секретом, что они пользуются человеческим жиром для закалки клинков, и всякий раз, как пропадал взрослый или ребенок, виновными в том считали кузнецов. Тем не менее Чака отважился прийти прямо в логово Нгоньямы, несмотря на особенно зловещую репутацию этого мастера, которой он был обязан тому, что изготовлял копья отличного качества. Вооружившись щитом и тремя ассегаями разных видов, самыми тяжелыми, какие только ему удалось раздобыть, Чака пришел в крааль Нгоньямы, который стоял в мрачном лесу. Без всяких колебаний он смело приблизился к ограде и вошел в открытые ворота, с достоинством приветствуя удивленных обитателей крааля, которые встречались ему на пути к «большой хижине». Перед ней сидел на корточках мужчина. Кольцо на его голове говорило о том, что он занимает высокое положение. Чака понял, что это и есть старейшина крааля.

Подняв руку, он приветствовал его обычной формулой: «Сакубона, баба» («Мы видим тебя, отец»)[43] и, вытянувшись, невозмутимо посмотрел Нгоньяме прямо в глаза.

— Сакубона, — с таким же достоинством ответил тот, выдержав подобающую небольшую паузу. После этого интервала, который никого не смутил, ибо считался признаком хорошего тона, глава крааля осведомился о здоровье гостя. Гость учтиво ответил, а затем задал тот же вопрос и в свою очередь получил аналогичный ответ.

Когда эти формальности были закончены, Чака присел на корточки ярдах в четырех, то есть на почтительном расстоянии от Нгоньямы. Снова выдержав паузу, Нгоньяма спросил, издалека ли пришел гость, тем самым дав ему возможность представиться. За этим последовал разговор на различные темы, причем собеседники ни словом не обмолвились о том, что их больше всего интересовало, — о причине этого необычного визита. Хотя на Чаке не было куска леопардовой шкуры, который свидетельствовал бы о его королевском происхождении, Нгоньяма инстинктивно почувствовал, что он говорит не с простым человеком. Чутье подсказало кузнецу, что его гость может стать великим вождем. В то время самым мудрым поведением было проявлять дружелюбно, сохраняя сдержанность, чтобы — упаси бог! — не оказать помощь стороне, проигрывающей игру, совершив тем самым гибельную ошибку. Чака ведь мог быть кем угодно: и смельчаком, ищущим убежища там, где никто не станет его искать, и переодетым вождем.

Наконец Чака объяснил, зачем он пришел. Его воодушевление передалось старому Нгоньяме. Он согласился, что ни один из существующих клинков не отвечает полностью требованиям Чаки. Кузнец предложил переделать тяжелое копье для охоты на буйволов, но гость и слышать об этом не хотел. Чака потребовал, чтобы кузнец изготовил для него закаленный клинок из кричного железа или самородного металла. «В нем должно быть, конечно, заключено все твое колдовство», — внушительно добавил он, обращаясь к хозяину.

Хотя Чака честно представился как рядовой воин армии Дингисвайо и член незначительного в ту пору клана Зулу, он произвел на кузнеца такое сильное впечатление, что тот не сомневался: перед ним повелитель, притом повелитель незаурядный.

— Ты получишь то, чего желаешь, — ответил наконец Лев. — Но на это нужно время, ибо лучше начинать с самого начала. Новая ночь будет иметь другие мехи, чтобы железо наверняка получилось как можно лучше. Клинок закалим превосходными жирами, и в твоих руках он всегда будет приносить победу. Мне он обойдется недешево, но ради тебя я согласен удовольствоваться одной телкой, да и ту ты сможешь прислать мне лишь после того, как одобришь работу и когда это будет тебе удобно.

Чака пришел в восторг. Его все время тревожил вопрос о плате: ведь в то время все его состояние ограничивалось коровой, которую он получил от Нгомаана за то, что без посторонней помощи убил леопарда, и ее потомством. Однако Чака не высказал ни своего восторга, ни благодарности кузнецу, фактически предоставившему ему кредит на неопределенный срок. Чака с важностью принял предложенные условия, а затем многозначительно добавил:

— Может статься, одна эта телка, которую ты получишь от меня, заполнит твой крааль. Нгоньяма понял его и ответил:

— Я только посылаю свою кукурузу вперед.

Эта зулусская пословица, говорящая о человеке, который, находясь в пути, посылает вперед запас продовольствия, означала предусмотрительность.