Звенья одной цепи

— Ацо. Я тоже рос без отца. Он умер от старый военных ран, когда мне и семи лет не было.

— А твоја мајка? (серб. А твоя мама?)

— Она умерла. Когда родила меня и моего брата.

— Имаш брата? (серб. У тебя есть брат?)

— Есть. Мы с ним близнецы на одно лицо.

— Близанци? А како си на лицу? Изгледа као ти? (серб. Близнецы? И на лицо как ты? Похож на тебя?)

— Одно лицо на двоих.

— А где он?

Вот теперь я думаю, как ответить на такой простой вопрос: «Где мой брат-близнец?»

А хрен его знает, где он сейчас…

Тот же день. 30 июля. 1974 год

Подмосковье. Дом отдыха «Пограничник».

Алексей Витальевич Громов (он же Алексей Григорьевич Тихий).

Вот уже почти целый месяц мы с Маринкой развлекаемся тут в этом, так называемом, доме отдыха.

Ну, что же? Соврали в названии только наполовину. Дом — есть… А вот отдыха для нас что-то не завезли. С самого первого дня сплошные занятия. Сменяются наставники и инструктора. Сменяются дни недели. Но почему-то все дни оказались буднями. В местном календаре такие устаревшие названия, как суббота и воскресенье, отсутствуют. Мы уже с Маринкой готовы друг друга поубивать. Хорошо ещё, что на тренировках по самбо и другим видам борьбы у нас есть такая возможность. Она на мне отрабатывает в основном те приёмы, которые ей Саня показал тогда… Что могу сказать? Она добилась больших успехов в этом и довела исполнение до автоматизма… Я ей сказал только, чтобы она мне руки и пальцы не ломала совсем. А то, чем же я стрелять буду.

Стрелять приходится каждый день. Тир тут оборудован по высшему разряду. Из чего только пострелять не пришлось. Ну разве что только из царь-пушки и пищали времён Петра Первого. Я не жалуюсь. Понимаю, что это отклонение от нормы, но я ни в той, ни в этой жизни ещё не настрелялся… Так чтобы до рвоты, до полного отвращения… Чтобы руки не тянулись в любовном экстазе к очередной стреляющей железке… Вот такая у меня патология…

А Маринка всё-таки ненасытная нимфоманка. Каждый день, после всех утомительных тренировок и занятий… Как ей ещё не надоело-то… Похоже, что для неё это тоже теперь специальная тренировка особых групп мышц организма. Я-то не против, но всё-таки… То, что раньше было в удовольствие, теперь отрабатываю, как повинность… Вот она «сладкая» семейная жизнь с её добровольными, но строго обязательными супружескими обязанностями…

Каждое утро начинается с небольшой пробежки. Километров мрнадцать не больше… Всё, как в армии… Я уже стал поджарым, как русская гончая… Или как русская борзая… Я уж и не помню, у кого из них живот более впалый.

Маринка тоже похудела. Но ей это очень идёт. А я себя ощущаю перекачанным дистрофиком.

Занятия по иностранным языкам мне не очень-то зашли. Я быстро осваиваю только несколько нужных фраз для общения с местными:

Name? Surname? Rank? Your military unit number? (англ. Имя? Фамилия? Звание? Номер твоей воинской части?)

Wenn Sie schweigen, werden Sie erschossen. (нем. Будешь молчать, тебя расстреляют.)

Tu ferais mieux de commencer à parler avant que je commence à te découper en morceaux. (фран. Лучше начинай говорить, пока я не начал резать тебя на куски.)

Но даже эти незамысловатые фразы мне не давались. Вот Сашка, тот да… По-английски лопочет, как местный. А моя речь на разных языках наверняка звучит не иначе как: «Я тебя-пиф-паф! Говори быстро, сука!»

Но, главное, чтобы враги меня правильно поняли. А я думаю, что любой сообразит, когда ему в колено упирается ствол пистолета, что пора бы начинать что-нибудь говорить… А когда нож втыкается в бедро, то тут уж и глухонемые начинают петь фальцетом.

Хотя мне редко приходилось с врагами разговаривать на таком близком расстоянии. Мне нравится общаться с противником на дистанциях от трёхсот до пятисот метров. Можно даже и дальше, но тогда разговор иногда продолжается длиннее. А если расстояние между нами сокращается, то монолог моего оружия может перейти в диалог, а это уже дуэль получатся. А дуэли офицерам русской армии ещё Пётр Первый запретил. Я лично про это читал, что в одна тысяча семьсот шестом году он подписал Краткий артикул, где запретил дуэли под страхом повешения. Так что вступать в перестрелки обычно не входит в мою задачу.

«One shot — one kill» — это наше всё! Потому что второй выстрел можно и не успеть сделать…

* * *

Чёрт… Маринка на тренировке руку мне сильно потянула. Говорил же ей, чтобы не особенно усердствовала. Но её разве что-то остановит. Валькирия, мать её… В будущем такие вступают в ряды воинствующих феминисток, чтобы бороться с мужчинами и презирать их. Но Маринка хотя бы честнее тех дурёх из будущего. Она с мужчинами борется не на словах, а на татами. И побеждает их в честном бою, чтобы потом воспользовавшись своим правом победителя творить насилие над поверженным врагом…

* * *

Почему-то вдруг вспомнился Сашка… Как он там, интересно… Хотя… Можно вопрос и по-другому построить: Где он там? А хрен его знает. Васин сказал, что у него особое задание. Переспрашивать я не стал. Всё равно ведь никто не ответит.