Звенья разорванной цепи

Турецкий флот в то лето не показывался у берегов Крыма.

Фрегат встречали лишь наши небольшие крейсерские корабли, что на определенных им участках акватории охраняли границу. Они обменивались звуковыми — выстрелы из орудий — и световыми сигналами с казачьими пикетами, которые разъезжали вдоль береговой линии и по ночам жгли костры на пологих песочных и галечных пляжах, где могли причаливать с мелкой осадкой плавсредства. Свободно проходили к крымским портовым городам только иностранные купеческие корабли. Вероятно, на таком судне и прибыл в Алушту шахид Имран-мурза из рода Мансур.

Алушта вообще являлась местом очень удобным, отлично освоенным турками. В июле 1774 года скрытно и быстро, конечно, не без помощи местных татар, они высадили здесь семитысячный десант под командованием трехбунчужного паши Хаджи-Али. Тогда крымский хан Сахиб-Гирей и совершил дикарский, немыслимый в европейском международном обиходе поступок. Он продал османам чрезвычайного посланника и полномочного министра Российской империи при своем дворе, Петра Веселитского. Турки посадили дипломата в зиндан — яму двухметровой глубины — и начали пытать, чтобы получить от него шифры секретной переписки. Здание нашего посольства в Бахчисарае тоже было захвачено и разгромлено, а охрана перебита. Несмотря на то, что его молодую жену отправили в гарем хана, Веселитский ничего не выдал.

Вскоре, при продвижении вглубь полуострова, турецкий десант потерпел поражение. У деревни Шумы мусульман встретил трехтысячный отряд под командованием генерал-поручика графа Мусина-Пушкина. В упорном и кровопролитном бою русские наголову разгромили воинов Аллаха. Те, бросив на поле битвы всех раненых и убитых, десять орудий и четыре знамени, бежали обратно на алуштинское побережье. Там спешно погрузились на корабли и отплыли в Стамбул. Они запомнили этот урок. В 1777–1778 годах султан снова прислал суда с десантом к бывшей своей колонии. Но на берегу турки увидели охранение из наших кавалеристов и пехотинцев (ими командовал Суворов) и не решились сойти с кораблей…

События давно минувшей Первой русско-турецкой войны мало интересовали Аржанову. Однако она понимала, что в сущности противник Российской империи на юго-западе не изменился. Ислам — религия кочевников, рожденная на стыке седьмого и восьмого столетия под жарким солнцем Аравийской пустыни, — чрезвычайно консервативен. Его приверженцы — слишком многочисленны, нетерпимы к инакомыслящим, безмерно фанатичны. Их руководители одержимы идеей мирового господства и для достижения цели не останавливаются ни перед чем.

Потому операцию она спланировала, не особенно задумываясь о гуманности и миролюбии.

Впрочем, исламское подполье, действуя на территории России, никогда не принимало в расчет столь отвлеченные понятия. По-видимому, турки и крымские татары не читали последних произведений европейских философов и прогрессивных журналистов. Достижения их либерально-демократически-буржуазной мысли не имели хождения на Востоке. А жаль! Глядишь, мусульмане и отказались бы от любимых развлечений: содержания гаремов, работорговли, убийств людей без суда и следствия, по одному знаку шаха или султана, отрубания рук за воровство, побивания камнями на городской площади за супружескую измену, обычая «чимил-дык», когда после первой брачной ночи родственникам, друзьям и соседям обязательно предъявляют простыни молодоженов, и прочих, тому подобных прелестей повседневной жизни «джамаата».

Шахид, стрелявший в русских на дороге недалеко от деревни Камышлы, перед смертью назвал Алушту. Этим он только подтвердил сообщения нескольких конфидентов Флоры, в том числе — доброго ее знакомого, Али-Мехмет-мурзы из Бахчисарая. Мурахас передал ей с младшим сыном, Бекиром, пространное письмо. Как бывший дипломат татарский вельможа дал глубоко продуманную оценку нынешней политической ситуации на полуострове. Он призывал Анастасию действовать быстро, точно, безжалостно.

Все сходилось к тому, что в окрестностях Алушты сформирована банда боевиков и ею создан схрон оружия и взрывчатых веществ. Устроен он на западной окраине приморского городка, в двух домах местных жителей, обитавших пососедству. Один дом, большой, двухэтажный, с садом и виноградником принадлежал, естественно, имаму здешней соборной мечети. Второй, поменьше и победнее, — торговцу кожей и кожаными изделиями. Именно через его лавку, соединенную со складом, поступали из порта ящики подозрительного вида. Привозили их молодые люди крепкого телосложения и с военной выправкой. Вместе с ящиками они исчезали потом в кущах крымского сада.

Может быть, из лавки в дом священнослужителя вел подземный ход. Может быть, там имелся вполне благоустроенный, приспособленный для жизни нескольких человек подвал с очагом, запасом воды, земляным полом, покрытым толстым ковром, как это видела Аржанова в очаковских катакомбах.