Звенья разорванной цепи

— Рана-то неглубокая, — перешла к другой теме Глафира, — но она болезненная. Сначала нужно промыть спиртом, потом наложить повязку…

— Хорошо же я буду выглядеть с повязкой в постели у Григория Александровича! — саркастически заметила Аржанова.

— А вы сегодня к нему не езжайте, матушка барыня.

— Вот как? — удивилась Флора.

— Да. Скажитесь больной. Ведь бывает наша женская болезнь.

— Допустим. — Анастасия повернулась к служанке. — Болезни действительно разные.

— Если любит, то приедет сам! — внезапно сделала вывод Глафира.

Иногда советы, продиктованные мудростью простого народа, оказываются лучше, чем размышления какого-нибудь записного философа. И все потому, что идут они от обыденной жизни, от чувств, близких к первобытным и, следовательно, естественным инстинктам. Аржанова отправила восвояси очередного ординарца генерал-фельдмаршала, и поздним вечером у ворот ее дома остановилась карета, запряженная шестью лошадьми цугом. Вышел из нее Потемкин-Таврический, закутанный до глаз в широкий темно-синий плащ. Екатеринославские кирасиры из его конвоя стали стучать прикладами кавалерийских карабинов в запертые ворота арендованного русскими особняка. Им, конечно, тотчас открыли. Не сбрасывая плаща, светлейший князь двинулся прямо в спальню своей возлюбленной.

— О, Господи! — не на шутку испугалась она и прикрылась одеялом. — В чем дело, ваша светлость? Вы врываетесь в мой дом, аки тать в нощи… Какая для того причина?

— Ты решила притворяться, душа моя?! — прогремел на весь второй этаж баритон светлейшего князя.

— Никак нет, ваше высокопревосходительство! — она встала на постели во весь рост и движением руки спустила с плеч ночную сорочку. Рану на колене они с Глафирой перевязывать не стали, и красная рваная полоса с синеватым отеком вокруг нее была видна даже при свете одного шандала, снабженного тремя свечами.

— Черт побери! — воскликнул Григорий Александрович.

— Может быть, в присутствии дамы вы будете выбирать выражения, генерал-фельдмаршал?

— Каюсь! — он бросил плащ на пол и сжал в объятиях прекрасную свою обнаженную возлюбленную.

— Ну то-то… — она отвечала на его поцелуи и нисколько не стыдилась его жадных прикосновений.

— Интересно, кто это все устроил? — наконец спросил Главнокомандующий Южной армией, наклоняясь к колену княгини Мещерской, обезображенному раной.

— Твой давний знакомый, Якоб-Георг фон Рейнеке.

— А, Рейнеке-лис!.. Да, на него похоже. Но, представь себе, я всецело ему доверяю. По-моему, он влюбился в тебя с первого взгляда и жаждет быть полезным.

— Он женат?

Потемкин отрицательно покачал головой:

— Вдовец. Его юная жена Лора, урожденная баронесса фон Шулленус, дочь полковника Российской императорской армии Карла Леонтьевича фон Шулленуса, кавалера многих орденов, совершенно очаровательная барышня, умерла примерно год назад, подхватив скоротечную чахотку в нашей сырой и туманной Северной столице.

— Печальный случай! — искренне вздохнула Флора.

— Это повлияет на твой выбор?

— Само собой разумеется.

— В какую сторону? — лукаво улыбнулся светлейший.

— В положительную.

— Весьма рад, душа моя. Мудрое решение… Честно говоря, у нас уже нет времени на подбор нового кандидата. Вчера я получил депешу из Санкт-Петербурга. Государыня желает, чтобы мы подготовили твою поездку в Вену в сжатые сроки. Император Иосиф Второй чувствует себя хуже и хуже. Нам сообщают, что он с трудом встает с постели…

— Сейчас мы будем обсуждать столь важную международную новость или есть другие планы?.. — она обняла его за шею.

— Когда я вижу, что ты стоишь передо мной в неглиже, планы у меня возникают всегда одинаковые.

Она рассмеялась и сняла с него кафтан, затем камзол:

— Ужасный ты человек! Распутный, сладострастный, любвеобильный…

Преисполненный служебного рвения, коллежский советник Попов составил очередной доклад для исполнителей конфиденциальной операции в Вене. В нем управитель канцелярии светлейшего князя подробно описал ее внешнеполитические аспекты.

Дело в том, что официально утвержденного текста договора о союзе между Австрией и Россией не существовало. Император Иосиф Второй и императрица Екатерина Вторая обменялись лишь личными посланиями, в коих содержались взаимные обязательства сторон. В частности, речь шла о финансовой, дипломатической и военной поддержке (12 тысяч комбатантов) при наступательной или оборонительной войне и о требовании ни в коем случае не заключать сепаратного мира с общим врагом — Османской империей.

На первых порах никаких сомнений в прочности секретного соглашения, заключенного двумя монархами, у великой царицы не возникало. Это и была та «золотая цепь», которая связывала ее с единомышленником и другом, восседавшим на троне Священной Римской империи германской нации. Задача — ясная, простая, благородная: в ходе боевых действий сразу на двух фронтах нанести сокрушительное поражение мусульманам и избавить Европу от «больного человека», то есть Оттоманской Порты, разделив ее территорию между Австрией и Россией.