Звенья разорванной цепи

Сергей Гончаров, видя его смущение, пустился бойко излагать давно усвоенную «легенду». Дескать, именно Лора уговорила его перебраться из Амстердама в Вену, где она работает экономкой у одной знатной и богатой госпожи, которая предоставляет ей целых две комнаты в своем особняке и, кроме жалованья, — питание и одежду.

Воспользовавшись данным сообщением, Кропачек осмелел и пристально посмотрел на стройную фигуру Лоры. Ее одежда, добротная, но недорогая, ничем особенным не отличалась: чепец с лентами, прикрывающий светло-каштановые волосы, короткая суконная кофта, надетая на корсаж, темно-синяя юбка с воланами на подоле.

Да, эта молодая женщина была по-настоящему красива. Но она как будто ничего не знала о своей красоте или старалась забыть о ней, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Она держалась просто, скромно, естественно. Убежденный холостяк Кропачек, не переносивший женского кокетства, сразу проникся к ней доверием. Совсем скоро они втроем сидели за столиком, пили кофе и непринужденно болтали. Канцеляристу вдруг показалось, будто он знает брата и сестру Зандерс тысячу лет.

Вероятно, потому вербовка прошла без сучка, без задоринки.

Но много способствовал делу и сам Кропачек. Он рассказал новым знакомым о своих финансовых затруднениях. После смерти отца канцелярист получил небольшое наследство, купил участок земли в пригороде Вены и начал строить дом. Однако цены в прошлом году круто пошли вверх и возведение особнячка в два этажа с террасой практически остановилось. Прелестная Лора сказала, что знает верный способ заработать. Сын пивовара выслушал ее, подумал-подумал и согласился.

Аржанова была довольна сотрудничеством с господином Кропачеком. Выпускник протестантского университета проявил себя человеком в высшей степени добросовестным, исполнительным, дисциплинированным. Все внутренние бумаги и документы австрийского МИДа, которые попадали к нему в руки, он копировал тщательно, быстро и передавал ей во время встреч в трактире. Флора столь же аккуратно приносила ему деньги.

Строительство загороднего дома возобновилось и пошло скорыми темпами. Сын пивовара находил удовольствие в том, чтобы иногда рассказывать ей о ходе работ. Так, двери из мореного дуба он распорядился поставить во всех трех комнатах на первом этаже. Стропила для крыши заказал в фирме земляка, где делали специальную пропитку дерева. Из трех видов черепицы, предложенной ему на кирпичном заводе, выбрал ярко-красную потому, что она гораздо красивее коричневой или пепельно-серой.

Глаза канцеляриста за круглыми стеклами очков при этом оживали и мечтательно поблескивали, речь текла плавно. Бывало, в порыве увлечения он касался своей рукой руки курской дворянки, и она мило улыбалась ему в ответ. Безусловно, русская разведка могла только приветствовать подобные дорогостоящие проекты подданных императора Леопольда Второго.

Между прочим, старина Иоханнес считал их обычными влюбленными. Роман возник и развивался у него на глазах. Теперь раз или два в неделю Лора, младшая сестра штурмана Зандерса, и канцелярист из Министерства иностранных дел Януш обедали в его заведении. Правда, Лора редко выбирала что-нибудь из «чешского меню». Ей совсем не нравились кнедлики — классическое национальное блюдо из вареного теста и, как правило, с мясной начинкой. Но разные гастрономические пристрастия — не повод для ссоры будущих супругов.

Если бы трактирщик имел хоть какое-либо представление о правилах конспирации, то он давно обратил бы внимание на одну особенность свиданий Лоры и Януша. Они никогда не приходили к нему вместе и вместе не уходили от него. Кто-то из них оставался, чаще всего — Кропачек. Он играл в бильярд, и это было очень удобно: из широких окон бильярдной отлично просматривалась часть улицы, прилегающей к трактиру, и площадь перед «Theater an der Burg». Анастасия, одетая как простая служанка, с корзинкой для провизии в руках, пересекала площадь и сворачивала в узкий переулок за театром. Канцелярист контролировал, нет ли за ней «хвоста»…

Якоб-Георг фон Рейнеке правила конспирации знал и потому терпеливо ждал, когда курская дворянка проинформирует его о деле, коим нынче занимается. Она стала куда-то пропадать в середине дня, обычно по средам и четвергам. Ему приходилось обедать в одиночестве. Он предпринял попытку расспросить горничную Глафиру, но она успехом не увенчалась.

— Ее сиятельство с утра вышедши, а куды и зачем, мне не сказывают, — ответила верная служанка.

— И ты не беспокоишься о ней? — удивился надворный советник.

— Дак ежели я о пустяках, до меня не касаемых, переживать буду, мне и вовсе при барыне не быть.

— Пустяки, значит… — «Немец» занес нож над куском рыбного филе.

— Не надо ни в чем сомневаться, ваше высокоблагородие, — сын горничной Николай подлил ему в бокал вина из бутылки, обернутой салфеткой.