Зверь

От собственной беспомощности становилось тошно и страшно. Этот грубо обтёсанный мир не был её миром, она была здесь чужой. Та жуткая женщина в городе была права — приезжать не стоило. Стоило гнуть свою линию до конца, похоронить брата вместе с родителями и не позволять ему воскресать. Все зацепки вели в тупик. Воздух, пропитанный смолой и дымом, отдавал стойким запахом безнадёжности. В этой глухой тишине — без связи, без шума улиц, без гомона толпы — пришлось многое о себе переосмыслить. Эта тишина намертво вгрызлась в мозги и даже после отъезда не покинет её, оставшись в ушах глухим звоном и сейчас, среди смеха, звуков музыки и пьяной болтовни, в голове зияла дыра. Она не знала, как принимать себя такой — бесцельной, беспомощной, разбитой.

— Что вы имели в виду? — Бишоп, скинув карты, снова оказался рядом.

— Что? — Эллен слишком погрузилась в хмурые мысли и не поняла вопроса.

— Я про приходы и откровения.

Даже находясь в компании других людей, поглощённый азартной игрой, Адам не пропустил мимо ушей ни одного сказанного ею слова — он будто зорко следил за тем, как бы кто её не обидел. Он напомнил ей тех сторожевых псов, которых она наблюдала этим вечером обманчиво спокойными — собаки сыто спали, но стоило им почуять хотя бы намёк на опасность, они мгновенно вытягивали шеи, готовые вскочить и броситься в бой за территорию. Эллен, разогретая алкоголем, решилась сказать ему о том, о чём собиралась никогда больше не вспоминать.

— Мне брат померещился в часовне.

Она решительно отвергала всё иррациональное, стыдила и высмеивала тех, кто верит в потустороннее, но это явление объяснить не могла. Эллен заставляла себя верить в то, что разум под давлением страха и стресса выдал галлюцинацию, но что-то всё равно не давало покоя. Лицо Адама помрачнело после её слов. Он замолчал, а ей ведь так хотелось, чтобы он убедил её в том, что она права. Бишоп со всей серьезностью отнесся к её словам, сводя на нет весь её шаткий настрой.

— Там опасно находиться. В любой момент может пол обвалится или крыша, — глухо произнёс он, незаметно уводя её под локоть на улицу, подальше от любопытных, пьяных глаз.

Эллен посмотрела на него. Его взгляд вновь был рассеян, словно он мучительно что-то обдумывал, как тогда в машине. Отчего каждая её фраза, каждое её действие вызывали у него такой странный отклик? Как же хотелось влезть в его голову и понять, что же там происходит. Досадно — она не могла задать ему вопрос в лоб, опасаясь снова промахнуться.

— Похоже, я собрала все ваши местные достопримечательности, — Эллен горько усмехнулась, проматывая в памяти свои злоключения. — Знаете, Адам, вы меня гоните, все меня гонят, но я никак не могу отсюда выбраться. Чертов бермудский треугольник этот ваш Форт-Келли.

— Я знаю, к вам относятся настороженно. Люди не любят перемен. Особенно здешние. Таков местный менталитет, если можно так сказать.

— Вы не такой, как они.

— Вы совсем меня не знаете, Эллен, — грустно улыбнулся Бишоп, посмотрев вдаль, поверх колючей, местами выломанной проволоки, обвивающей серый, глухой забор.

Они неспешно прогуливались плечом к плечу. Початые бутылки с пивом стукались друг об друга, когда их руки случайно соприкасались при ходьбе. Эллен не любила алкоголь. Вместо расслабления и веселья на неё всегда накатывала необъяснимая тоска, заставлявшая её искать уединения подальше от шумных приятелей. Наверное, именно в эти моменты все внутренние установки начинали трещать по швам, обнажая всю её голую суть — жестокая эгоистка, которая предпочла строить карьеру вместо того, чтобы строить человеческие отношения, в первую очередь со своей семьёй. Сколько раз горечь утраты сменялась на злобу — появившись из ниоткуда и исчезнув в никуда, Натаниэль отнял у неё семью. Как же иной раз ей хотелось спросить с него за всё, если бы он только мог отвечать за свои поступки. «Это было хорошо обдуманным его решением», — Барр вспомнила слова детектива Дэлино, и всё стало ещё непонятнее. Ей хотелось, чтобы Дэлино ошибался, иначе брату просто не найдётся оправдания. Можно ли испытывать такой коктейль чувств к человеку, который давно превратился в призрака? Почему безразличное спокойствие оказалось всего лишь ширмой, за которой прятались тоска и одиночество?

— Вы ещё чувствуете что-нибудь к своей невесте? — Эллен хотела знать, испытывает ли Адам похожие чувства. Любит ли он всё ещё ту, из-за которой навечно закрыл путь к себе в душу.

— Да, — тихо ответил он.