Зверь 44

Разобравшись с хануриками, мы думали отдохнуть – нам ещё предстояло красить палубу, – но к «Зверю» приблизилась медицинская бронемашина, и мы побежали к левому борту, гадая, зачем вдруг пожаловали кресты. В последний раз они приезжали забрать Сыча. В больничку вроде бы никто не просился, но мы на всякий случай устроили перекличку. Недосчитались Лешего с Черпаком и, собственно, Сыча, однако знали, что у них всё в порядке.

Из бронемашины, обогнавшей «Зверь» и вставшей чуть поодаль, вышел незнакомый нам мужик в пухлой гражданской куртке. Мы понаблюдали, как он идёт к бортовой лестнице, а потом заметили у него чёрный чемоданчик и разочарованно выдохнули.

С чемоданчиками к нам приезжали учителя. В своё время в дивизии или где-то повыше решили, что похоронщикам нужно учиться. Ну, не только похоронщикам – много кому. По радио даже крутили речь какого-то генерала. Он на разные лады призывал всех необразованных научиться считать до пятисот и разборчиво писать личный номер. «Это сделает вас честными и трудолюбивыми». Дичь страшная, хоть бросайся под гусеницы «Зверя»!

Нам пообещали разных учителей. Пару раз приехали географ с перелатанным глобусом и словесник, попытавшийся вдолбить в нас отрицательную частицу и существительное в дательном падеже. Я подумал, что порой будет интересно, но в итоге на «Зверь» чаще других приезжали историки, а их уроки оказались бессмысленной пыткой. Один Малой слушал увлечённо и задавал вопросы. Для шестнадцатилетнего это, наверное, нормально, а вот Крот, Череп, Фара и Черпак уж точно в гробу видали подобную канитель. Фара вон и так умел читать, а другим хватало и того, что они ориентировались по навигатору и распознавали надписи под кнопками и рычагами «Зверя».

Малой даже обзавёлся своим учебником. Подарок от учителя истории. Пробовал его читать, осаждал Фару вопросами, а читать там столько, что и за год не управиться, – учебник попался толстый, хоть и весь порезанный. Не знаю, кто и зачем его порезал, но абзац-другой был выкроен из каждой третьей или пятой страницы. Попадались и просто замаранные строки – Фара пытался на свет разобрать, что в них такого особенного. Не разобрал ни слова.

Почему новый учитель заявился на машине крестов, мы не поняли, однако дядькой он оказался боевым. И никакой историей нас не насиловал и драными книжками не одаривал, потому что был не историком, а трудовиком. Воту трудовиков уроки иногда получались хорошими. Сегодняшний не стал сгонять команду. Обошёлся теми, кто сам подтянулся в хозяйственное отделение, а подтянулись Кардан, Малой, Леший, Шпала и я с ними. Ещё Черпак крутился рядом – подметал нанесённый ботинками печной пепел, и Крот забежал поглядеть на учителя – не вытерпел и пяти минут, хотя кому, как не Кроту с его очками, изображать школьника?

Трудовик много чего говорил, чертил всякое на раскладной доске. Я не всё понимал, но было любопытно. Он рассказывал об устройстве «Зверя», на схемах показывал, как катки с ребордами крепятся к тракам гусениц. Объяснял, почему трансмиссия у «Зверя» состоит из двух независимых частей, отвечавших за свою отдельную гусеницу, и перечислял возможные сбои в их работе, с большинством которых, как выяснилось, Кардан уже сталкивался раньше. Потом трудовик занудил про радиаторы охлаждения и промывку топливных фильтров перед возвращением жарких дней. Тут я запутался и заскучал. Когда речь зашла о балках коробчатого сечения, удерживавших оба двигателя, меня окончательно сморило.

Я проснулся, когда урок завершился и все засобирались на палубу. Трудовик вернулся бы в машину крестов, тащившуюся неподалёку от «Зверя», но Кардан напоследок замучил его вопросами и пожаловался на износ аккумуляторных батарей. Они лежали за высоченной, в потолок, поленницей, и трудовик согласился их осмотреть. Посоветовал Кардану вазелином смазывать зажимы, покрепче закручивать пробки у отложенных на хранение аккумуляторов и ни в коем случае не вынимать уплотнительные диски, а если те испортились – немедленно заменить. Кардан пообещал трудовику, что возьмёт его советы на вооружение.

Они ещё поболтали о том о сём, потом Кардан наконец проводил трудовика до бортовой лестницы. Мы вернулись к банкам с краской и довели побелку до сварных швов между мусорным и жилым отделениями. Непрокрашенные участки палубы оставили на завтра. Обычно управлялись с крышей за один неполный день, но сегодня нам хватило и других забот.

Спал я как убитый. Если бы поблизости разом взвыли ракеты целого расчёта зээркашки, я бы всё равно не проснулся. Сивый мог мародёрить налево и направо, бегать к жёлтым и перетирать с ними за жизнь – плевал я на него с самой верхней горы, с такой верхней, что макушкой уходит в небо и с неё даже земли толком не видать, не то что Сивого с его закидонами.