Зверь

—      Хорошо, что эти слова, мадам, вы произнесли только предо мной, защитником вашего мужа и, следо­вательно, вашим другом. Если бы вы стали упорство­вать и повторили бы их на процессе, где я твердо наме­рен заявить о вас как о свидетеле защиты, были бы ос­нования опасаться, что они повлияют на обвинительный приговор Вотье. Думаю, мадам, что нам следовало бы встретиться еще раз у меня, чтобы поговорить обо всем этом обстоятельно. Будем считать, что эта встреча на свежем воздухе была только началом знакомства. Я со­гласен на любое время... надо спешить!

—     Позвольте мне подумать. Я позвоню вам вечером около одиннадцати.

—      Как вам угодно. Но прежде чем расстаться, мне хотелось бы, мадам, задать вам еще один, последний и пустячный вопрос.

—    Слушаю вас.

—       Вы только что сказали мне, что ваш муж упорно отказывался увидеться с вами с момента преступления: это в точности совпадает с теми сведениями, которые у меня уже есть. Вы утверждали также, что вы сделали невозможное, чтобы встретиться с ним против его воли: соглашаюсь верить этому, хотя, по моим сведениям, все было наоборот. Некоторые утверждали даже, что вы скрывались... Признайтесь, что ваше поведение в отно­шении защитников до сих пор подтверждает это пред­положение. Это дает мне право спросить вас: «Мадам Вотье, хотите ли вы помочь мне спасти вашего мужа, обвиняемого в убийстве, да или нет?»

Неуверенный взгляд голубых глаз молодой женщи­ны еще раз скользнул по лицу собеседника. Губы ее задрожали, но она не произнесла ни звука. Вдруг, рез­ко отвернувшись, с глазами, полными слез, она почти побежала по аллее розария. Ошеломленный, старый ад­вокат смотрел вслед быстро удалявшемуся хрупкому си­луэту, но не сделал никакой попытки догнать мадам Вотье. Не бросаются вслед за истиной, которая убегает. Он снял пенсне, протер стекла клетчатым носовым платком и направился к выходу из сада. «Вот,— гово­рил он себе, — самая странная чета, которую только можно себе представить... Красавица и Зверь... Краса­вица, должно быть, злая. Зверь, несомненно,— добрый... Но какая между ними тайна, чтобы ни тот, ни другая не хотели друг с другом встретиться?»

Спустя неделю после того, как защиту Жака Вотье шеф адвокатов поручил Виктору Дельо, этот последний снова появился во Дворце правосудия.

—      Ну,— спросил Мюнье, принимая его в своем ка­бинете,— насколько продвинулось твое дело?

—     Я почти готов, — ответил Дельо небрежным то­ном, который удивил друга его молодых лет.

—   Браво! Но ты, наверно, пришел просить отсроч­ки?

—      Нет. Я буду готов к первому слушанию — к два­дцатому ноября.

—      В добрый час. Тебе удалось распутать дело так быстро? И что ты думаешь о своем клиенте?

—    Позволь мне не отвечать тебе.

—       Как тебе угодно! В общем, ты доволен? Ты не сердишься на меня за это поручение?

—      Я поблагодарю тебя позже. Сейчас я хотел бы встретиться со своим противником.

—    Вуареном? Ты его знаешь?

—    Мне известна его репутация.

—      Ты будешь иметь дело с сильным противником. Это посольский адвокат. Он почти всегда защищает американских подданных, особенно убитых у нас. Он должен быть сейчас во Дворце, я попрошу его пригла­сить.

Пока шеф адвокатов отдавал распоряжение курьеру, Дельо сказал ему:

—      В сущности, ты оказываешь мне услугу. Я спра­шивал себя, захочет ли знаменитый собрат унизиться до знакомства с такой мелкой сошкой, как я.

—      Вуарен любезный человек, несмотря на немного высокомерный вид. Хотя он тебя никогда не видел, я уверен, что он с уважением относится к собрату, взва­лившему на себя тяжелое бремя защиты Вотье. Ваши профессиональные отношения могут быть только пре­восходными. Впрочем, вот и он. Входите, дорогой друг! Вот ваш противник в деле Вотье, мой добрый старый товарищ Дельо.

Рукопожатие, которым обменялись два адвоката, было вялым. Мэтры Вуарен и Дельо были совсем не­похожи друг на друга. Внешне Вуарен выглядел хоро­шо: он был на двадцать лет моложе противника, вы­ражался не без изящества и, кажется, любил слушать только себя самого. Внутренне они отличались еще больше: Виктор Дельо думал о своих клиентах, Андре Вуарен думал прежде всего о себе. С этой первой встре­чи защитник гражданской стороны пожелал установить дистанцию:

—      Кажется, дорогой собрат, вы впервые выступаете в суде присяжных?

—       Это действительно так, и поэтому я не очень в себе уверен.

—      Как я вас понимаю! Войти в новую роль всегда трудно. Сам я предпочитаю передавать дела по уголов­ному суду своим сотрудникам.

Старый адвокат не повел бровью и с любезным ви­дом сказал:

—      Поскольку мне повезло, дорогой собрат, встре­титься с вами в кабинете шефа адвокатов, могу я спро­сить, сколько вы предполагаете вызвать свидетелей?

—    Добрую дюжину. А вы?

—    Наполовину меньше.

—      Это меня не удивляет. От ваших предшественни­ков я знаю о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться.

—         Они неглубоко копали, — улыбаясь, сказал Дельо.— Мы увидимся с вами, дорогой собрат, на пер­вом слушании.