Зверь-из-Ущелья. Книга 2

Моё сердце. Теперь его никто не отнимет, потому что Ренн сохранит его так надёжно, как не сможет больше никто. Отложив в сторону ложку, он вдруг протянул руку и продемонстрировал правое запястье, вокруг которого вился розовый шрам, похожий на ожог.

– Я носил Хранитель Секретов, амулет из Волчьей Пустоши. Помнишь, мы встретились с тобою в горах, когда ловили банду Красных Топоров? Я спросил, видишь ли ты что-нибудь…

– И я не заметила, – произнесла тихо.

Ренн кивнул.

– Отец дал его мне, чтобы я никому не проболтался о его планах, но магия была разрушена высвободившимся Даром, – Реннейр потёр запястье и поморщился, словно оно до сих пор болело.

Я нетерпеливо поёрзала, а потом потянулась и накрыла его ладонь. Ренн вздрогнул.

– Мой лорд велел втереться в доверие к искателям, чтобы выведать их тайны, узнать слабые места Антрима. Он всегда бредил вашими сокровищами, представлял, что вернёт детям равнин магию.

Я слушала, не сводя с него глаз, и холодела. А ведь я считала опасения стариков беспочвенными. Наивная. Где были мои глаза?

– Он хочет прибрать к рукам Скальный город и заставить Одарённых работать на него. Раньше я не мог тебя предупредить, сдерживало заклятье, но я бы ни за что… – с нажимом произнёс он, переплетая наши пальцы и гипнотизируя взглядом, в котором мелькали отблески огня. – Слышишь, ни за что бы не причинил вреда вашему народу. Не только потому, что во мне проснулся Зов крови. Но и из-за тебя.

Глаза запекло от подкатившись слёз, а сердце… Ох, сколько ещё раз за день у меня будет сладко ёкать в груди, а губы расползаться в глупой улыбке? Кажется, Ренн заметил мой отсутствующий вид, потому что перестал говорить – ждал, пока вернусь с небес на землю.

– Хотя порой ты заслуживаешь порки за упрямство и прямо-таки болезненную тягу рисковать своей жизнью, – сдвинул брови, но я уже знала – он так шутит.

– А как же твоя верность лорду? Долг дехейма?

– Как неправильная жрица, ты должна меня понимать неправильного дехейма. Долгие годы я шёл к тому, чтобы осознать себя, – Ренн наклонил голову, но я успела поймать отсветы пламени в его глазах. – Чтобы понять, что жить можно не только по чьей–то указке. Нет, конечно, намного проще, когда за тебя думает и решает кто–то другой, но от такой жизни меня уже тошнит.

– Мы ведь со всем справимся, да? – я переплела наши пальцы и провела по выступающей вене.

Какая горячая у него кожа. Дар жжёт его нутро.

– Ренн, – так серьёзно, как только могла, произнесла я. – Ты должен совладать с Даром внутри себя. Сложность в том, что он получается такой… – закусила губу, тщательно подбирая слова. – …странный. Смешанный. Я с таким ни разу не сталкивалась, но постараюсь сделать всё, что от меня зависит, чтобы помочь тебе.

Синие глаза засветились благодарностью.

– Давай займёмся этим завтра, хорошо?

Кивнув, я схватилась за ложку и отправила в рот ещё немного ароматного рагу – как же вкусно! Никогда не ела ничего лучше блюда, к приготовлению которого приложил руку любимый мужчина. Но в следующий миг меня, сытую и разнеженную, нагло тащили с насиженного места.

– Наелась? А теперь идём, кое-что покажу, – с самым загадочным видом сообщил лестриец, выталкивая из дому.

И тут же обрушился резкий, пряный аромат опавших листьев, скорого дождя и чарующей, поистине колдовской ночи. Лёгкий ветер остудил пылающие щёки, и я прижалась грудью к плечу Ренна. Замычала довольно и счастливо, вызвав тихую усмешку.

Матерь, как же это прекрасно! Сладко, завораживающе, к этому быстро привыкаешь. Жить бы так всегда…

На небо высыпали звёзды – ни облачка. Сверху глядела луна, похожая на круглый блин с дырками, где-то ухала ночная птица. Тропа стелилась под ноги мшистым ковром, мягко огибала камни – я даже ни разу не споткнулась в потёмках. То ли сказывались годы скитаний по подземным пещерам, то ли Ренн вёл, точнее, тащил слишком уверенно и властно. Если бы вздумала повиснуть на нём, он бы не заметил.

– И куда мы идём?

– Увидишь.

И всё. Ни слова больше. Немногословный и серьёзный, как скала – и мне это нравилось. 

К нашим шагам примешивались лесные шорохи, тихие голоса деревьев и трав – казалось, будто здесь, на этой самой земле, во мне начало просыпаться наследие предков. Других. Тех самых, кого стыдился отец. Боялся, что его назовут выродком, бастардом, но кто они такие, чтобы кого-то судить?

Как оказалось, даже у Матушки Этеры в прошлом есть вещи, о которых она предпочла бы молчать.

– Ай! – вскрикнула от неожиданности, когда из кустов прямо перед нами выскочил заяц. Дёрнув длинными ушами, зверёк шмыгнул в укрытие из густо переплетённых ветвей.

– Ну, чего испугалась? – добродушно усмехнулся Ренн, и рука его прошлась по рёбрам вверх, вызывая толпу мурашек и завихрения в животе. – Сердце стучит, как у того зайца.

– Я не заяц, я… – хотела было возмутиться сравнению с ушастым любителем морковки, но не успела – глазам открылось поразительное зрелище.

И всё вылетело из головы.

– Что это? – спросила заворожено.