Зверь. Изменил мне — изменил меня

Татьяна хочет ответить, но в кухне появляется мой «драгоценный» супруг. Не дождался, сам пришёл. Что ж, раз ему так не терпится обсудить щекотливую ситуацию, я готова.

— Динара Ильясовна, мне остаться? — домработница поглядывает на Тимура.

— Подожди в гостиной, пожалуйста, — прямлю спину.

Татьяна кивает и выходит из кухни.

— Значит, вспомнила всё, да? — муж с плотоядной улыбкой идёт ко мне. — И что скажешь?

— Это ты мне скажи, — щурюсь, — что за план у тебя был?

— Какая разница? — садится за барную стойку напротив меня, наваливается грудью на столешницу. — От меня ты ничего не услышишь. Я не идиот. И на суде я буду всё отрицать.

Вот как? Интересно.

— О каком суде речь? — с нервной улыбкой кручу пустой стакан в руках. — Ты совершил что-то противозаконное? — спрашиваю с издёвкой.

— Суд, который вынесет решение о разводе, — холодно уточняет Тимур. — Я получу половину твоего состояния, и ты с этим ничего не сделаешь.

Слова мужа делают мне больно. Семейная жизнь, наша любовь… Всё, за что я цеплялась как за спасительную соломинку, оказалось иллюзией. Не было ничего. Господи, спасибо, что я не переписала бизнес на этого ублюдка!

— Ты получишь тюремный срок, — говорю, без страха глядя в глаза мерзавцу. — Я заявлю на тебя в полицию.

Только вспомню всё и сразу заявлю. Недолго осталось моему мужу гулять на свободе. Я его из-под земли достану, если понадобится. Никаких денег не пожалею, чтобы посадить гада за решётку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не заявишь, — Тимур смеётся мне в лицо. — Вместе со мной пойдёт и твой Карим, — резко прекращает веселье. — Я знаю, что у вас с ним роман. А ты знаешь, что он уже мотал срок? Каримка сядет надолго.

Кажется, стакан вот-вот треснет у меня в пальцах…

Я бы хотела ответить Тимуру, что мне плевать на Карима. Плевать, что с ним будет. Но это не так. Я не знаю, что это. Стокгольмский синдром? Или та самая парная связь?

— Какая же ты сволочь… — хриплю. — Почему я этого не замечала этого столько лет?

— Оставь философию при себе. Мне не интересно, — муж кривится.

— Ты прав, — улыбаюсь горько. — Тебя интересуют только мои деньги. Так было всегда.

— Лишишь меня имущества, и твой Карим сгниёт в тюрьме, — муж продолжает угрожать. — У него такой криминальный анамнез, что ни один адвокат не поможет. Помни об этом, дорогая моя жена, — выдаёт с придыханием. — Пока ещё жена, — добавляет, вскинув бровь. — Я на всё пойду. Поняла?

Тимур идёт ва-банк. Ему уже ничего не страшно. Он ради денег на всё готов, а если нет, себя ради мести мне не пожалеет.

— Проваливай из моего дома, — рычу тихо.

— Как скажешь, милая, — Тимур улыбается, а мне мерзко. — Ты устала, тебе нужно отдохнуть. Я всё понимаю, — сползает с высокого табурета. — До скорой встречи, — шепчет мне на ухо и выходит из кухни.

Иногда прозрение приходит поздно. Мне для этого понадобились долгие годы. И чем я занималась всё это время? Самообманом. Я любила Тимура, и мне хотелось верить, что он тоже меня любит. Я сама во всем виновата. Закрывала глаза на его холодность и безразличие, оправдывала всё занятостью на работе. А надо было лишь перестать себя обманывать — признаться себе, что любовь у Тимура даже не закончилась, а просто не начиналась. Не было её. Он цичный, меркантильный проходимец, которого когда-то подобрал на обочине жизни мой отец. Почему папа это сделал — навсегда останется тайной. Теперь его нет, а больше спросить не у кого. Да и неважно это уже.

— Ушёл, слава богу, — Татьяна, держась за сердце, заходит в кухню.

— Да уж… — киваю задумчиво. — Никогда бы не подумала, что скажу это, но действительно, слава богу, что ушёл.

Не знаю, что подействовало лучше: уход Тимура или таблетка, но я чувствую себя гораздо лучше.

— Он объяснил вам что-нибудь? — Татьяна берётся за мытьё посуды, вполоборота поглядывая на меня.

— Нет. У Тимура рыльце в пушку. Он заявил, что ничего не будет со мной обсуждать. Хочет развода и половину имущества.

— После такого? — Татьяна тоже поражена наглости моего супруга. — Если я всё правильно понимаю, ваш муж организовал похищение. Это уголовное дело.

— Да, уголовное дело. Но его не будет, — барабаню пальцами по столешнице. — Тимур шантажирует меня.

— Чем?

— Это не имеет значения, — ухожу от ответа. Не хочу делиться с Татьяной подробностями. Слишком личное. — Мне нужно вспомнить, что случилось тем вечером.

— Если бы я знала… — домработница с чувством швыряет губку в раковину. — Вы ничего не объяснили. Поговорили по телефону и уехали раздражённая. Я даже не знаю куда.

— К тебе претензий нет. Ты и не должна была быть в курсе. Думаю, пролить свет на эту историю мне поможет Алла. Где мой телефон? Хочу позвонить ей.

— Я не знаю, — Татьяна пожимает плечами. — Разве телефон не у вас?

— Нет. Можешь набрать мой номер?

От мыслей о телефоне на душе скребут кошки. Почему? Ч-чёрт… Снова голова начинает гудеть.

Домработница звонит мне, но ей говорят, что абонент недоступен.

— Из дома вы уехали с телефоном, — вспоминает Татьяна. — Точно. Я помню, что видела его у вас в руке.