Зверь. Изменил мне — изменил меня

— Карим, я всё понимаю, — оправдывается недомуж, — она калека, тебе противно, но я хорошо заплачу. Прям очень хорошо, — округляет глаза. — Если у меня будет такой компромат на стерву, я всё заберу при разводе. Тебе достанется жирный кусок её состояния. Речь о нескольких десятках миллионов.

Щедрое предложение. За такое и убить не стыдно.

Сложно описать, что я сейчас чувствую. Я хочу подвесить ублюдка на дереве за причинное место и долго обгладывать его наглую рожу. Чтобы он мучился и только потом сдох. Но я не могу позволить себе такую роскошь.

Одно дело — валить врагов-оборотней в глухом лесу, и совсем другое — грохнуть человека не так уж далеко от города. Я уже мотал срок за что-то подобное. Ещё раз за решётку — не вариант. У меня Дарина и матушка…

Отгоняю мысли о кровопролитии, но они упорно лезут в голову. Может, обтяпать всё под несчастный случай, типа Тимура волк загрыз? Но здесь повсюду мои человеческие следы, протекторы шин моей тачки. Менты пробьют это дело в три-пятнадцать, вопросы неудобные станут задавать. Даже если ничего не докажут, то повесят на меня какой-нибудь глухарь лет на восемь-десять. Я крайне удобный «случай» для таких дел. Только попади — не слезут.

— Карим, ну так что? — упырь подаёт голос. — Соглашайся. Второго такого шанса разбогатеть не будет.

Разбогатеть, говоришь?..

Выхожу из машины и беру недомужа за грудки. У Тимурчика куда-то вся смелость делась. Смотрит на меня в ужасе, дёргается.

— Ты вообще, что ли, берега попутал, утырок?! — трясу этот вонючий кусок мяса.

— Ты чо творишь?! Остынь! Или снова на зону хочешь?!

Тут он прав: раздавлю червя, а посадят как за человека.

— Динара — моя, — отпихиваю от себя недомужа. — Ты теперь её увидишь только на суде. При разводе.

— А-а, я понял! Понял я всё! — выставляет вперёд указательный палец, трясёт им. — Обскакать меня решил, да? На хрен тебе несколько десятков лямов, когда можно получить гораздо больше, — транслирует свои тупые фантазии. — Хитёр, Каримка! Только я тоже не пальцем деланный! Мать твою сегодня же из пансионата выкинут! Понял?! Иди у Динары бабки на её содержание проси!

Насрать на его угрозы. Матушку я сегодня же заберу домой. Шаманы, слава Луне, у нас теперь есть.

— Слюни подбери и вали отсюда! — рявкаю и иду в дом за коробками.

Больше я с Тимуром говорить не буду. Не о чем. Главное — он не знает, где Динара, а значит она в безопасности. Пройдёт время, малышка освоится в стае, наша связь окрепнет, и я всё ей расскажу. Пусть сама решает, как поступить с этим уродом. Думаю, никто, кроме неё, не вынесет вердикта справедливее.

Упырь на улице матерится, угрожает мне всем, чем только можно, а я держусь, чтобы не выскочить из дома и не прикончить его. По краю ходит, урод.

Нервный хлопок автомобильной двери, рык мотора, и, наконец, наступает долгожданная тишина. Только птицы поют да ветер шуршит кронами деревьев.

Выдох. А я неплохо контролирую эмоции. Учусь потихоньку.

Подожду минут сорок, чтобы не дышать в задницу тачке Тимура, и тоже поеду. Дел сегодня много.

Всё — сдал я мясо. Получил приличную «котлетку» крупных купюр. А ещё договорился о новых поставках. Теперь заказ не только на сохатину. Живём!

Мчу на оптовку, там забиваю багажник мешками с провизией. Потом еду в банк — кладу деньги на счёт стаи. И заглядываю в магазин с кондитеркой — набираю гору шоколадок и конфет для моей малышки. Говорят, сладкое поднимает настроение. Проверим.

Осталось забрать маму, и можно ехать домой. Она удивится — я сюрпризом нагряну. Телефона-то у меня нет, чтобы позвонить.

Бедная моя, она столько времени провела с чужими людьми. Уход, лекарства — это важно, но мою любовь ей ничто не заменит. И мне матушки сильно не хватает. Ну ничего, теперь всё будет по-другому. Хорошо всё будет!

Ставлю машину на сигнализацию и иду в пансионат. Толкаю стеклянную дверь, прохожу через холл, поднимаюсь на лифте. Почему мамин запах такой слабый? Его почти нет. Обычно я ещё между этажей начинаю чувствовать тёплый уютный аромат моей матушки. В груди поднимается волна нехорошего предчувствия.

Выхожу из лифта, быстро иду по коридору, толкаю дверь комнаты и… вижу аккуратно застеленную кровать. Мамы здесь нет. Какого хрена?! Вылетаю в коридор и сталкиваюсь с её сиделкой.

— Здравствуйте, — молодая женщина выглядит напряжённой. — Мы не смогли до вас дозвониться, — заходит в комнату.

Я за ней. А сердце, кажется, не стучит.

— Где моя мать? — спрашиваю и не узнаю собственный голос.

— Сегодня ночью у неё случился инсульт. То есть мы заподозрили инсульт и вызвали скорую помощь. Ваша мама умерла по дороге в больницу, — тихим голосом сообщает страшную новость. — Мне жаль.

Ноги не держат, в груди жжёт. Сажусь на стул у заправленной кровати, смотрю на подушку крендельком… И не понимаю: как это — умерла?

Мы же вот… недавно с ней… здесь…

* * *

Никого ждать я, конечно, не стала. С моей везучестью «кто-нибудь», кого позовёт Наринэ, обязательно окажется Захарией. Кому ещё доверить сопровождать первую после Луны в стае, если не бете? Нет уж. Сама схожу, ничего со мной не случится.