Зверь, которого забыл придумать Бог (авторский сборник)

От резкого масляного запаха черепа меня слегка передернуло. Я всегда питал отвращение к костям, но в наших лесах кости или оленьи рога встречаются редко, поскольку здесь водится много дикобразов, которые ими питаются. Я вспомнил фразу Джека Лондона о том, что он всегда видит «череп под кожей», когда напивается, а пил он беспробудно. Подростком во время летних каникул я читал и перечитывал Зейна Грея и Джека Лондона и чувствовал себя настоящим мужчиной со своим охотничьим ножом и однозарядной винтовкой двадцать второго калибра, но даже тогда не рисковал углубляться в лес на лишнюю милю. Один мой бестолковый друг, впоследствии ставший известным художником-пейзажистом, постоянно терялся в окрестных лесах, и мои родители запугивали меня разными историями о лесных ужасах, успешно превращая в труса. Когда ты пишешь картину мира с целью самооправдания, родители представляют собой самые удобные холсты. Правда, позже — кажется, в пятидесятых — в окрестностях Бримли (к востоку отсюда) медведь действительно задрал маленькую девочку. Барибалы убивают гораздо больше людей, чем легендарные гризли, но, с другой стороны, барибалов вообще гораздо больше. От потрясения, вызванного странным черепом, самые несуразные мысли замельтешили в моем уме. По части костей у меня, безусловно, пробел в образовании, но я понял, что череп принадлежит не барибалу, а скорее всего какому-то зверю, жившему до ледникового периода, примерно тринадцать тысяч лет назад.

Джо напрягся в тщетных поисках слов, а потом исполнил пантомимический танец, показывая, как нашел череп на илистом дне ручья, случайно наступив на него. Он забрат у меня череп, оттер его песком от дегтеобразного налета и положил обратно в яму на берегу, на хранение. Мой подарок определенно оставался в его владении. Затем Джо вытащил из кармана и протянул мне крупный темный резец в качестве утешения. Я не особо хотел брать зуб, но понимал, что должен быть любезным.

Тем временем Энн стояла рядом в мокром нижнем белье, хмуря лоб, как имеют обыкновение делать люди, когда область неизвестного резко расширяется, пусть даже на несколько мгновений. Джо явно показал нам нечто совершенно необычное, но мы не обладали необходимым знанием, чтобы понять, что это значит. Когда Джо закопал череп обратно, я уже в следующий миг стал задаваться вопросом, действительно ли он такой большой, как мне показалось, и мысленно дивиться на лопатообразную кость между лбом и носом. В детстве я не один десяток раз посещал Чикагский музей естественной истории Филда и неоднократно заходил туда вплоть до последней своей поездки в город в прошлом году, но скелеты млекопитающих не особо интересовали меня. Я осознал, что медвежий череп Джо едва ли поместится в корзину емкостью в бушель, и не сумел вспомнить ни одного музейного экспоната таких размеров. Я сказал Энн, что однажды во время поездки в Калифорнию родители водили меня на обязательную экскурсию на битумные карьеры Ла-Бри, и там пахло так же, как от медвежьего черепа Джо.

В общем, вы меня поняли. Происшедшее несколько вывело меня из равновесия, восстановить которое мне так и не удалось. Не то чтобы все покатилось под гору после того дня, но дела определенно приняли другой оборот. На обратном пути из леса к машине я неудачно шлепнулся на задницу, сильно ушибив копчик. Оставшиеся полмили Джо тащил меня на закорках — унизительно, конечно, но тогда мне было наплевать. Когда мы добрались до машины, Джо находился в болезненно возбужденном состоянии, которое Энн приписала физическому перенапряжению. Она отказалась от предложения перекусить, и я высадил их возле ее машины, оставленной неподалеку от хижины. Она тепло обняла меня на прощание, отчего у меня ненадолго утихла боль в копчике.

Я приготовил себе огромную сковородку рубленой солонины и, пока ел, внимательно разглядывал медвежий зуб, длиннее моего указательного пальца, и вспоминал, как Марша быстро понюхала череп, коротко лизнула, зарычала, а потом уставилась в зеленые заросли, включив защитный механизм замещения объекта. Потом я вздремнул и увидел во сне потрясающие образы обнаженного тела Энн, которое, к сожалению, постепенно превратилось в путаницу стеблей и листьев неких не существующих в природе растений. Я проснулся в сумерках, скрипя зубами, и обнаружил, что сломал премоляр. О черт, подумал я, ну ладно, по крайней мере, мне не больно, поскольку корневой канал уже запломбирован, а следовательно, нерв там мертвый.